Правда, гувернантке было приказано время от времени наведываться со своей воспитанницей в Кёрк Трох и считать себя под надзором и опекой миссис Кристиан. Это подчиненное положение Дебора старалась ослабить тем, что позволяла себе все возможные вольности, без сомнения движимая тем же духом независимости, который в замке Мартиндейл побуждал ее отвергать советы почтенной Элзмир.

Именно эта благородная склонность противиться надзору заставила гувернантку потихоньку приобщить Алису искусствам, на которые суровый дух пуритан непременно наложил бы запрет. Она осмелилась учить свою воспитанницу музыке и даже танцам, и портрет сурового полковника Кристиана дрожал на стене, когда грациозная, как сильфида, Алиса и дородная Дебора проделывали французские chaussees и borees[21] под звуки маленькой скрипочки, визжавшей под смычком месье де Пигаля – полуконтрабандиста-полутанцмейстера. Слух об этих богомерзких занятиях достиг ушей вдовы полковника, которая уведомила о них Бриджнорта, чей внезапный приезд на остров доказывал, сколь важной почитал он эту весть. Если бы Дебора выказала слабость, это был бы последний час ее правления. Но она отступила в свою крепость.

– Танцы, – пояснила она, – есть правильное, размеряемое музыкой упражнение, и разум подсказывает, что оно весьма полезно для особы деликатного сложения, тем более что ими можно заниматься, не выходя из дома и при любой погоде.

Увидев, что Бриджнорт слушает, мрачно нахмурив брови, Дебора, недурно игравшая на виоле, для доказательства своей теории начала наигрывать рондо Селенджера и велела Алисе станцевать старинный английский танец. Пока четырнадцатилетняя девочка, смущенно улыбаясь, грациозно двигалась под музыку, взор отца неотрывно следил за ее легкой поступью и с радостью замечал покрывший ее щеки румянец. Когда танец кончился, Бриджнорт прижал дочь к груди, любящей отцовской рукою пригладил растрепавшиеся локоны, улыбнулся, поцеловал ее и уехал, ни единым словом не обмолвившись о запрещении танцев. Он не рассказал миссис Кристиан о своем посещении Черного Форта, но та скоро узнала об этом – при первом же визите торжествующей Деборы.

– Прекрасно, – сказала строгая старая дама. – Мой брат Бриджнорт позволил тебе сделать из Алисы Иродиаду{133} и обучить ее танцам. Теперь тебе остается только выбрать ей супруга. Я не стану больше вмешиваться в ваши дела.

Надо сказать, что в этом случае победа госпожи Деборы – или, вернее, госпожи Природы – имела последствия более важные, чем первая осмеливалась ожидать, ибо с этих пор миссис Кристиан, хоть и продолжала со всею учтивостью принимать визиты гувернантки и ее воспитанницы, была настолько обижена неудачным исходом своей жалобы на чудовищное преступление племянницы, которая танцевала под скрипочку, что совершенно отказалась от участия в ее делах и предоставила Деборе Деббич и Алисе полную свободу в занятиях и в хозяйстве, коими прежде живо интересовалась.

Этой независимостью они и пользовались в ту пору, когда Джулиан в первый раз посетил их жилище; и Дебора приглашала юношу особенно охотно, ибо считала его именно тем человеком, знакомства которого с Алисой миссис Кристиан менее всего могла бы желать, – в этом случае, как и во всех остальных, счастливый дух противоречия вытеснил у Деборы все соображения о приличиях. Впрочем, гувернантка приняла некоторые меры предосторожности. Она знала, что ей следует опасаться не только возможного пробуждения участия и любопытства миссис Кристиан, но также неожиданных визитов майора Бриджнорта, который раз в год непременно появлялся в Черном Форте, когда его меньше всего там ожидали, и проводил в доме несколько дней. Поэтому Дебора потребовала, чтобы Джулиан навещал их лишь изредка, чтобы в присутствии двух невежественных девушек и парня – жителей Мэна, – составлявших ее прислугу, он выдавал себя за ее родственника, а также, чтобы он всегда приходил в костюме для рыбной ловли из простого лаутана – местной шерстяной ткани цвета буйволовой кожи, которая не поддается крашению. Она надеялась, что благодаря этому его близкое знакомство с обитателями Черного Форта останется совершенно незамеченным и не внушит никому подозрений, тогда как ее воспитаннице и ей самой оно доставит большое удовольствие.