Получила знакомая, назовем ее Анна, так сказать, черную метку. На работе объявили, что ее увольняют. Как жить? На руках малый ребенок, мать-инвалид. Прибежала она ко мне, рыдает: что делать? А я говорю: надо у Бога просить помощи. И направила ее к Плащанице в Сретенский. Вы знаете, тогда слева в храме висела вертикальная и горизонтальная фотографии Плащаницы Спасителя. Их ведь во всем христианском мире всего пять. Между киотами маленькое расстояние, но туда можно было втиснуться. Я сама там не раз горевала, и всегда меня обнимали потом спокойствие и тепло. Вот Анна и побывала там. Говорит, вывернула Господу наизнанку всю свою душу, под ней лужа слез была. Возвращается домой, и вдруг затрещал телефон. Звонит школьный товарищ, с которым они давно не виделись, и говорит: «Хочу сманить тебя к себе на фирму, мне нужен надежный помощник. Как, пойдешь?» Анна чуть в обморок не упала. Конечно, она тут же согласилась. Какие же вразумления дает Господь! Только молись и благодари Его.

С сыном моим было просто мученье. С осени до весны болел – аллергия, ангина, простуды. Большую часть времени был не в школе, а дома. Пошли мы на его день Ангела в храм Феодора Стратилата. Стоим, внимаем службе. Выходит диакон отец Георгий с кадилом. Обошел весь храм, подходит к сыну и говорит: «Иди за мной». Ну, парнишка и пошел за ним в алтарь. Там и пономарил всю службу. После службы диакон напутствовал: «Завтра приходи обязательно, помогать некому, все болеют».

Так сын каждый день и ездил в церковь. Через неделю замечаю: так он же здоров! Понадобилась всего неделя участия в службе, чтобы освободиться от той хвори навсегда.

Было это в конце 80-х годов. Поехали мы, несколько паломниц, в Оптину. Со мной был сын. Восстановление обители шло полным ходом, и нам предложили поучаствовать. Вот вручают сыну лом. Парень хоть и подросток, но крепкий. На совесть работал целый день. В конце его обнаружилось, что все ладони в кровавых мозолях. Рукавиц-то не выдали. Стонет мой парень, поскуливает, места себе не находит. Приглашают нас к источнику батюшки Амвросия. Болящий долго держал ладони в родниковой воде. Прохлада снимала боль. Утром снова на послушание. На этот раз выдали ему кайло. Я ужаснулась. Думаю, дали бы хоть рукавицы. А сын, увидев растерянность мою, показывает мне ладони. А на них нет и следов вчерашних ран. Вот вам и монастырское послушание.

Возвращались мы, несколько паломниц, из лавры. После молебна, литургии душа поет. Подъезжаем мы к Хотьково. А там только-только открылся женский монастырь. Еще у него ничего не было, только передали обители приходской храм. Вот одна из нас и предложила осмотреть церковь. Ну, подошли мы к храму, а там идет спевка, да такие чудные голоса. Хор прекрасный. Мы стоим не шелохнувшись. Радость прямо неземная. Стоим, а войти не можем, двери закрыты. Тут подходит женщина, служащая, стоит она за ящиком. Говорим ей, что, мол, понимаем, что мы не ко времени, можем помешать спевке, но уж очень хочется осмотреть храм. Женщина в недоумении, какая, мол, спевка. Тут певчие опять вознесли нас вверх. Женщина замерла. Потом достает ключи, открывает храм. Вошли мы, а там никого нет. Служительница и говорит, что ей многие об этом говорили, а вот убедилась сама в первый раз. Так мы сподобились услышать хор Ангелов. А мне этим был дан знак, что путь-то мой будет монашеский и начнется он с послушания здесь. Когда у меня дети уже выросли, стали самостоятельными, душа позвала в монастырь. Духовник поначалу направил меня в Хотьково на послушание. Поработала я там в свой отпуск, так сказать, вкусила монастырской жизни. Честно сказать, она показалась мне неподъемной по своей тяжести. Однако все потихоньку улеглось, собралась я в путь, и владыка Ювеналий вскоре постриг меня в инокини в Успенском храме Новодевичьего монастыря. Восприемницей была известная всем игуменья Серафима.