Для полного расслабления включила гирлянду. Замигали огоньки: розовые, синие, жёлтые, зеленые. Кажется, теперь моим любимым цветом будет зелёный. Подойдя к зеркалу, я удивилась. Господи, я сама на себя не похожа – щёки пылают алым румянцем, в глазах горит голубой огонь. Сделав вид, что перестала замечать эльфа, стала переодеваться и готовиться ко сну.

Тут в комнату зашла мама с бутылью для капельницы:

– Ну? – спросила она, сев ко мне на кровать и настраивая крепления.

– Мам, давай потом? – улыбнулась я. – Я о нём почти ничего не знаю.

И ведь действительно. Он мне о себе ничегошеньки не рассказал. Кажется, я знаю, о чем пойдет наш разговор в следующий раз.

– То есть ты гуляешь с малознакомым юношей так поздно? Элайза Фермолл, ты совсем чувство самосохранения потеряла? Ты и так тяжело болеешь, но это не значит, что нужно бежать навстречу смерти с распростёртыми объятиями.

Ну, вот началось. Как всегда, ляпнешь маме неправильно подобранное слово, и разговор превратиться в жизненный урок.

– Мам, успокойся, мне 22. Я достаточно взрослая и могу за себя постоять. И потом, восемь часов вечера – это не такое уж и позднее время. И да, я не бегу навстречу смерти с распростёртыми объятиями. Согласна, Максимильян не внушает абсолютного доверия. Тогда почему ты приглашала его к нам на чай и сказала, что двери нашего дома всегда открыты для него? – допытывалась я, мама залилась краской.

– Это жест гостеприимного человека. Но мне не нравится, что ты скрыла это от нас с отцом. Ты светишься рядом с ним. И я подумала, что может влюбленность подлечит твоё сердце. И, если это так, то Максу нужно чаще видеться с тобой. Только прошу, будь осторожна, милая. Я создавала твоё сердце девять месяцев. Не дай какому-то проходимцу разбить его вдребезги за короткий миг.

Вот это поворот. Она вроде одобрила наше общение и в то же время предостерегла. Никогда раньше не замечала, чтобы её заботила моя личная жизнь.

– У тебя как на работе?

– Сегодня студенты наблюдали за сердцебиением беременной кошки и учились пальпировать её живот. Один парнишка не позавтракал и от вибраций кошачьего живота ему стало плохо. Пришлось прервать пару, чтобы оказать ему медицинскую помощь.

– А ты ой как не любишь, когда прерывают твоё дело. Погоди, так вы, что, мучали беременную кошку? – я в шутку испугалась. – Полагаю, завтра будет собака?

Мама тихо рассмеялась, хотя её настороженный взгляд был прикован к окну.

– Вообще-то, попугай. И нет, мы не мучали беременную кошку. С ней всё в порядке. Ладненько, – сказала мама и поднесла иголку к руке. – Расслабься. И подумай о зелёных глазах своего нового друга.

Закрыв глаза, я последовала маминому совету и представила зелёные, насыщенные нефритом, глаза Макса. Мысли о прекрасном выражении лица прервала маленькая боль от иголки.

– Через три часа я вернусь, чтобы вынуть иголку. Спокойной ночи, дочка.

– Спокойной ночи, мам.

Ещё несколько минут я лежала, наслаждаясь тишиной, прерываемой только мамиными шагами в спальне. Удивительно. В доме настолько тихо или это у меня обострённый слух? Я смотрела на своё отражение в аквариуме и не могла понять, что происходит в моём сознании. Весь вечер я гуляла не с абы кем, а с самым настоящим эльфом, который по уши влюблен в меня и у него растут крылья. Может, я в коме и это лишь сон? Творение больного разума?

– Ты его видел? – прошептала мама. – Он же вылитый Клим Арерра!

– Маркиза, дорогая, ты раздуваешь из мухи слона. Столько лет прошло. Наверняка, это его потомок, заблудший среди людей.

– Ты разговаривал с Филиппом? Что там происходит в Варфии? Не может же это оказаться простым совпадением, что дитя Мариандра заявилось к нашей дочери с чувствами?