Никакой липолиз делать не пришлось. Вес ушел сам, вскоре после того, как они с мужем затеяли глобальную перестройку загородного дома, и Наталья переключилась на борьбу со строителями.

Петра провела ладонью по зеркалу и внимательно вгляделась в отражение. Синева под глазами и красноватые белки – пламенный привет от экрана монитора и вчерашнего, почти до двух ночи, тесного контакта с ноутбуком.

«И в радости и в горе, какой бы ни был стресс, держите под контролем мозги, язык и вес!», – пришла на ум задорная песенка.

«Пора в жизни что-то менять. Хотя, как показывает опыт подруги, кому-то стресс весьма полезен – открывает второе дыхание и избавляет от лишнего. Ладно, думаем позитивно, верим исключительно в лучшее, и все у нас будет хорошо», – решила Петра.

– Ёо-ошкин кот, так ты думаешь, это она? – дрожащим от обсуждаемой темы голосом произнесла Наталья. – Ну, точно! Это ваша местная баба яга Валентина Ивановна подкинула тебе погребальные цветочки!

– Забудь. Это чья-то глупая шутка, ничего больше.

– Ой-ё-ё. «И они еще борются за почетное звание дома высокой культуры быта», – процитировала Наташа фразу из знаменитого фильма.

Петра подцепила с плоского блюдца прозрачный ломтик форели, ловко соорудила из него розочку на разрезанной свежей булке и протянула Наташе, надеясь, что тема потусторонних сил будет закрыта.

Наталья примчалась к подруге рано утром, после того, как накануне по телефону услышала от нее неприятную историю с подброшенными под дверь головками гвоздик. От эмоций у Наташи зарделись щеки, и, казалось, еще круче завернулись белокурые кудряшки, которые от природы вились серпантином. Невысокого роста, но не хрупкая, а налитая, как зрелое яблоко, с огромной копной волос, раскосыми глазами и пухлыми губами, она в любом разговоре заполняла временное пространство на девяносто девять процентов своим монологом, и Петра была одной из немногих, кто мог превратить его в диалог.

Подруги завтракали на балконе, за небольшим кованым столиком, накрытым белоснежной скатертью, расшитой руками бабушки Петры. На столе – старинный медный кофейник с виноградными лозами на толстых боках, две кофейные пары из семейного сервиза и серебряные приборы. Так положено в их семье.

«Семья сильна традициями, – говорила бабушка, доставая по субботам из старинного буфета императорский фарфор. – Будни есть будни, а выходные всегда должны нести ощущение праздника». Бабушка…. Даже в тяжелые времена она не позволяла держать в доме чашки и тарелки со сколами и трещинками и беспощадно выбрасывала отжившую посуду. По выходным она вставала раньше всех, затевала пироги, и вскоре квартиру наполнял великолепный запах выпечки и кофе. Запахи детства. «Как же недавно и как давно это было».

Рядом с Петрой на маленьком пуфике для ног из комплекта с «ушастым» английским креслом возлежала кошка Монро, породы невская маскарадная.

Кличку она получила за черную мушку на белоснежной морде и, как выяснилось, капризно-звездный характер. Монро требовала исключительно почтительного к ней отношения, не дозволяла панибратства в виде частых поглаживаний, редко отзывалась на кличку Моня и очень любила кино. Когда включали телевизор, она устраивалась на диване и могла долго сидеть почти без движения, внимательно глядя на экран. После кинопросмотра, довольная, она шла перекусить, потом тщательно умывалась и надолго скрывалась в недрах большой квартиры.

Сейчас весеннее солнышко робко прикасалось к белобрысой морде Монро, заставляло щуриться, уже не позволяя открыто взглянуть в его сторону. Лучи пока не жарили, как летом, а нежно ласкали, медленно разгоняясь перед началом знойного сезона. Рядом с Моней крутился Наташин йоркшир Тэффи, девяти месяцев от роду. Он заходил к вальяжной кошке с разных сторон, подпрыгивал и потявкивал, приглашая к игре. Не удостоившись внимания высокомерной Монро, Тэффи обнюхал все углы на балконе, потом – цветы и, окончательно запутавшись в запахах другого дома, смешно чихнул. Потом, запрыгнув на колени к «маме», свернулся как котенок.