В свои почти семьдесят лет их дед был величав и царственен. Он носил опрятную седую окладистую бороду и почти такие же усы.

С самого малолетства он прививал своим внукам любовь к животным, к домашней скотине, и, вообще, к любому живому существу. У доброго деда всегда было много друзей и приятелей. Отвечая ему взаимностью, его любили не только люди, но и животные. Иногда Василий Климович брал внуков с собою в лес по грибы и ягоды, а также собирать валежник.

Крестьяне Западного Полесья в подавляющем большинстве любили свой, дарующий им жизнь, лес и по-возможности помогали ему – чистили от бурелома, валежника, головешек и залежей.

Так и жили они без матери последующие три с лишним года, пока Пётр Васильевич осенью 1913 года не женился снова.

На этот раз его четвёртой женой стала, знающая себе цену, и потому несколько засидевшаяся в девках, двадцатиоднолетняя односельчанка и племянница Григория – признанная местная красавица Гликерия Сидоровна Денисюк, до этого давшая от ворот поворот не одному десятку женихов, тщетно стремившихся завоевать эту неприступную гордячку.

После венчания в церкви, из Пасынок поехали на тройке. Отец держал на коленях насовсем возвращенного в Пилипки девятилетнего Петю, позволив старшему – двенадцатилетнему Борису – править лошадьми.

Его новая жена Гликерия Сидоровна Денисюк была единственной в семье дочерью, признававшей только авторитет своего отца, росшей озорной и чувствительной. И именно дядя Григорий посоветовал своей, засидевшейся в девицах, двадцатиоднолетней племяннице обратить внимание на своего друга детства – сорокашестилетнего вдовца Петра Васильевича Кочета.

Она долго искала свой идеал, ожидая принца на белом коне. Он и прискакал к её крыльцу, но не на коне, а на возке, запряжённом двумя кобылами.

По характеру Гликерия Сидоровна была спокойной и уравновешенной, всегда приходящей на помощь и поддерживающей в трудную минуту женщиной. Лишь иногда она проявляла твёрдость и упрямство в решении каких-либо вопросов, часто субъективно полагаясь лишь на интуицию. А избирательность её памяти часто мешала ей шире взглянуть на происходящее вокруг.

Она сразу и активно вступила в обязанности хозяйки дома, чему уставший от этого Пётр Васильевич вовсе не препятствовал.

К тому же она не лезла в дела мужа и в его епархию, подчиняясь ему.

А в хозяйстве была экономна и бережлива.

Гликерия любила детей и с удовольствием играла роль матери для Бориса и Петра, быстро понравившись тем добротой и лёгкостью общения.

По примеру своего отца Сидора – старшего брата Григория – она читала уже не маленьким Борису и Петру сказки на ночь.

Но не забывала она проверить у них и приготовление уроков, и качество их одежды, заботясь не только о сытости плотской, но и духовной, требуя от них ежедневного чтения книг. Всей своей бурной домашней деятельностью Гликерия Сидоровна старалась создать о своей семье положительное впечатление в глазах окружающих.

Её и так высокий, ещё до замужества, авторитет в деревне Пилипки, как доброй и порядочной девушки – но на первый взгляд простушки, теперь дополнительно подкреплялся её проявившейся не только открытостью и добродушием, но также настойчивостью и основательностью человека, знающего, что ему нужно в жизни.

В общем, Гликерия Сидоровна Денисюк оказалась заботливой женой, отличной хозяйкой, доброй и ласковой мачехой. Но мать она заменить полностью, конечно, не могла, особенно для младшего Пети. И это всё ещё печалило парнишку.

А пока все семьи справных крестьян Кочетов, как и всё зажиточное крестьянство Западной Белоруссии, трудились в своих хозяйствах и своим каждодневным трудом крепили фундамент Российского государства.