Кроме того, войска Брусилова захватили в качестве трофеев 581 орудие, 1795 пулемётов, 448 бомбомётов и миномётов.

Из-за таких огромных потерь была подорвана боеспособность австро-венгерской армии.

А ведь для отражения Брусиловского наступления Германия, Австро-Венгрия и Турция были вынуждены перебросить с Западного, Итальянского и Салоникского фронтов 31 пехотную и 3 кавалерийские дивизии.

И это спасло терпящую поражения итальянскую армию от полного разгрома, а также облегчило положение союзников в сражении на Сомме.

В итоге стратегическая инициатива окончательно перешла к Антанте.

Союзникам удалось добиться такого взаимодействия, при котором в течение июля – августа Германии приходилось направлять свои ограниченные стратегические резервы и на Западный, и на Восточный фронт.

Но и российские потери в этом сражении были не малые – более семисот пятидесяти тысяч человек, а это больше, чем первоначальный состав Юго-Западного фронта.

И это не считая моральных потерь, в том числе у высшего российского командного состава.

Алексей Алексеевич, подводя итоги наступления своего Юго-Западного фронта, записал в своём дневнике:

– «Из этого ясно видно, что если бы другие фронты шевелились и не допускали возможности переброски войск против вверенных мне армий, я имел бы полную возможность далеко выдвинуться к западу и могущественно повлиять и стратегически и тактически на противника, стоявшего против нашего Западного фронта.

При дружном воздействии на противника нашими тремя фронтами являлась полная возможность – даже при тех недостаточных технических средствах, которыми мы обладали по сравнению с австро-германцами, – отбросить все их армии далеко к западу.

А всякому понятно, что войска, начавшие отступать, падают духом, расстраивается их дисциплина, и трудно сказать, где и как эти войска остановятся, и в каком порядке будут находиться.

Были все основания полагать, что решительный перелом в кампании на всём нашем фронте совершится в нашу пользу, что мы выйдем победителями, и была вероятность, что конец нашей войны значительно ускорился с меньшими жертвами».

Но причины всеобщих неудач были разные.

Это были не только пассивность Северного и Западного фронтов, отсутствие резервов и действия Ставки, но и ошибки самого А.А. Брусилова.

Он, как заколдованный, никак не мог отказаться от первоначальной своей навязчивой идеи, во что бы то ни стало взять Ковель, даже вопреки указаниям Ставки.

И если на первом этапе наступления русские армии действительно достигли значительных успехов, глубоко продвинувшись вглубь территории противника, захватив большое количество пленных и значительные трофеи, то на втором этапе наступления произошёл его провал на главном, Ковельском направлении.

Да и с точки зрения военного искусства, наступление Юго-Западного фронта одновременно на нескольких участках не явилось новаторским – новой формой прорыва фронта. Такой метод применялся и ранее, но чаще всего приводил к большим потерям, дроблению сил и ослаблению главного удара. И именно поэтому Алексею Алексеевичу в итоге не удалось свои отдельные тактические успехи развить в стратегический успех.

Он же сам это и признавал:

– «Никаких стратегических результатов эта операция не дала, да и дать не могла, ибо решение военного совета 1 апреля ни в какой мере выполнено не было. Западный фронт главного удара так и не нанёс, а Северный фронт имел своим девизом знакомое нам с японской войны «терпение, терпение и терпение.

Ставка, по моему убеждению, ни в какой мере не выполнила своего назначения управлять всей русской вооружённой силой.