Иногда на Екатерину накатывала легкая грусть – сказывалась разлука с привычной тихой обстановкой дома Меншикова, да и презрительно-надменные взгляды придворных красавиц не добавляли ей уверенности в себе.

– Петр, а за что ты меня полюбил? – спросила однажды девушка, упорно рассматривая невидимую пылинку на своем веере.

Царь был одновременно удивлен и растроган, ведь раньше он знал Екатерину совершенно с другой стороны. Его любимая могла быть язвительной, остроумной, страстной и пылкой – а вот свою ранимость она, похоже, тщательно скрывала.

– Хм-м, – притворно задумался Петр, но, увидев боль, промелькнувшую в глазах девушки, поспешно обнял ее. – Я полюбил тебя за твою душу, сокровище мое, – прошептал царь, покрывая нежными поцелуями бархатистую шею Екатерины. – За твои глаза, в которых заключено ночное звездное небо. За твои губы, которые снимают печаль с моего сердца одним своим прикосновением. За то, что ты полюбила меня…

Девушка тихо и нежно прошептала его имя. Воспитанная в суровости и равнодушии, она всю жизнь была разменной монетой у других мужчин, пока Петр не вывел ее на свет из темноты и не показал, что она тоже умеет любить. Целуя мужа, Екатерина поклялась самой себе больше не сомневаться в чувствах своего любимого.

Проснувшись после страстной ночи, Петр приподнялся на локте и с улыбкой всмотрелся в безмятежное лицо еще спящей Екатерины. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щель в темных портьерах, падали прямо на кожу девушки, придавая ей чудесный золотистый оттенок. На скулах цвел нежно-розовый румянец, мягкие алые губы были слегка приоткрыты, а пышная грудь неспешно вздымалась вслед за ее дыханием. Под пристальным взглядом мужчины Екатерина проснулась – сладко потянулась, мурлыкнула, как кошка, и прильнула к его груди.

– Я рожу тебе сына, – уверенно произнесла девушка и пальчиком начертила на коже Петра невидимые символы. Петр почувствовал, как странная истома подступила к его горлу и затаилась где-то в районе сердца теплым живым клубком.

– Красавица моя, ты родишь мне не одного сына, а много-много детей! – воскликнул государь и внезапно вскочил с ложа. – Постой… – недоверчиво прищурился Петр, возвышаясь над Екатериной, прятавшей улыбку под одеялом.

– Ты хочешь сказать, что я снова стану отцом? – воскликнул он и пристально всмотрелся в глаза любимой, которые медленно начали наполняться слезами счастья. Екатерина отбросила одеяло и молча протянула навстречу царю широко распахнутые руки.

Петр же был счастлив. У него появится наследник, которого он научит всему, что знал сам. Царь сожалел о том, что у него практически не было времени на своего первого сына – Алексея, которого ему родила Евдокия Лопухина. Он на тот момент был слишком молод – сначала воинские игрища в селе Преображенском, а затем увлечение флотом, обустройство державы и походы лишили его сына отца. Алексей был отдан на воспитание царевне Наталье, сестре Петра, однако со временем царь понял, что женское воспитание до добра не доведет и подобрал сыну немца-воспитателя. Впрочем, тот быстро его разочаровал, и наставники царевича начали сменяться один за другим.

Сейчас отношения подросшего Алексея и Петра не могли похвастаться душевною теплотой. Рядом с царевичем постоянно находились духовные лица, неудовлетворенные политикой государя и его отношением к ним – Петр чувствовал, что сын все более отдаляется от него, однако старался сократить пропасть между ними, вовлекая Алексея в решение легких государственных вопросов. Разнеженный и ленивый юноша особого рвения к политике государства не проявлял, предпочитая просто наслаждаться жизнью.