– А ваше?

– Ты первый.

– Я не знаю, что и сказать, точнее: с чего начать.

– Хорошо, я скажу. Обычно я смотрю это дело, как все нормальные люди.

– Как кино? И всё?!

– А как еще, я же не могу туда залезть.

– Куда?

– Туда, где Она трахается.

– А! Понял, понял: Она тем и отличается от всех остальных имеющихся здесь Аба-Оба-рмотов именно тем, что очень похожа на вас, на тебя – если быть точнее.

– Да, а к самой себе – если бы это была я – хода нет.

– В принципе, я думаю, пройти можно, но вы боитесь.

– Именно, именно, мил человек, очен-но боюсь, и разве это не самая большая преграда, которую мы знаем? – Зачеркните знак вопроса.

– Вот так с виду, вы простая деревенская девушка, жаждущая больше всего на свете дорваться до интриг секса, а теперь понял:

– Вы вели тайную переписку с Вольтером.

– Не скажу. Точнее, скажу: ты спутал, батя.

– Ну, может быть, может быть, я ведь тоже: только учусь.

– Деревня, в общем, так и скажи.

Было ли между ними что-нибудь или не было, не знаю пока, но когда они побежали выручать Петра – поздно:

– Еще не было, – и более того:

– Все сразу разбежались.

Алекс не мог понять:

– Почему?

Оказалось, как разъяснил, развязывая на себе лианы – веревки Петр:

– Они очень боятся людей, похожих на самих себя.

И только теперь не только Кэт – если кто не помнит, как ее зовут – но и что еще более удивительно, сам Алекс только что понял:

– Он на меня очень похож.

– Неужели ты этого раньше не знал? – удивилась леди.

– Вот только теперь я осознал, что это значит, – сказал Ал:

– Для тебя это выход из самой себя, и наблюдение за собой, как:

– За Ней, – а у нас – это реальность, о которой Гены так и не додумались.

– Вы говорите неправильно.

– Почему?

– Такого графа никогда не было.

– Как я сказал?

– Да, хренопасия какая-то.

– И всё-таки?

– Билл Джус какой-то.

– Я так сказал?!

– Сама бы я не могла придумать ничего подобного.

– Получается что-то такое, как сказал бы Иисус Христос:

– Она была со смоквами, а Я их не нашел, и потому отвечаю:

– Не мог же Я их придумать?! – Точнее, наоборот:

– Не придумать.

– Не надейся, ты меня не запутаешь этими Софи-змами.

– Вот! Теперь я вспомнил, как тебя зовут, – обрадовался Александр. – Софи, их либэ дих!

– Не ври не ври, у меня уже есть свой Склифосовский.

– Кто это, граф Шереметьев, что ли?

– Ты думаешь, я их всех помню по именам?

– Память не та уже?

– Не шути так, память у меня хорошая, просто мне по барабану, Шереметьев он или Вяземский, или еще какой Лопухов.

– Может быть, Воронцов?

– Прекрати! Ты вообще, на что намекаешь? А! поняла, поняла, хочешь получить звание народного.

– Все-народного, – тихо ответил Александр.

– Всенародного? Что это значит?

– Хочу быть генералиссимусом.

– Прости, но я не знаю, что это такое.

– Это победитель не только тех, кто жил вместе с ним, но тех, кто еще будет жить.

– И тех, кто жил до него? – спросила Софи. – И вообще, ты настоящий, или я тебя придумала?

– На вторую часть вопроса я отвечу: наполовину придумала, а на половину, я…

– Ты?

– Вообще не местный.

– Да? Тогда ты точно будешь генералиссимусом. Но только, знаешь, не зови меня больше Софья.

– Тогда: как вас теперь называть?

– Лу-Лу.

У него мелькнула странная мысль, но Алекс ее не понял. Ибо, что значит:

– Она из Них? – Естественно, она не русская, а такая же в прошлом немка, как и Петр.

– Если ты хочешь сразу получить офицерский чин в новом, только еще создаваемом Преображенском полку, то должен найти и доставить сюда, в Софию-огород, невесту Петра Дуньку Тонкопряху.

– Где ее искать, моя принцесса?

– Принцесса? Мне это нравится. Пошла на рынок, и ее там украли и продали Незнаю.