Когда эскадра подошла к острову Мудьюгскому, на флагманский корабль прибыл небольшой отряд во главе с капитаном Николаем Крыковым. На вопрос, что за корабли, ему ответили: «Английские торговые, идут к городу для торговли». Хотя командор принял меры предосторожности, упрятав экипаж в каюты, а пушки прикрыв парусиной, совершавшие досмотр солдаты обнаружили, что это не торговый, а военный корабль. Крыков в упор спросил командора:

«Вы – шведы?» В ответ командор сначала пригласил капитана в каюту и угостил водкой, но, убедившись в бесполезности этого гостеприимства, дал команду обезоружить и взять под стражу досмотрщиков.

Продолжительное отсутствие капитана Крыкова и его подчиненных показалось оставшимся на берегу подозрительным, и на шведский корабль отправился более многочисленный отряд под командованием Г. Н. Животовского. После того как ими было обнаружено «многое число» лежавших на полу шведских солдат, они в одно мгновение оказались на своем баркасе и двинулись к крепости, понеся потери от стрелявших по баркасу шведов.

Теперь уже шведам стало ясно, что их хитрость не удалась и им ничего не оставалось как обнаружить подлинные цели своего визита. Началась тринадцатичасовая дуэль между артиллерией недостроенной Новодвинской крепости и посаженным Рябовым на мель фрегатом. Фрегат, лишенный возможности маневрировать и использовать всю мощность артиллерии, являлся удобной мишенью для крепостных пушек, и если новодвинцам долгое время не удавалось превратить неприятельские фрегаты и шняву в щепы, то это объяснялось лишь неопытностью русских артиллеристов.

Как только было обнаружено, что Рябов сознательно посадил фрегат на мель, К. X. Лёве велел его и переводчика Дм. Борисова расстрелять. Борисов пал замертво, а Рябов прикинулся убитым и, улучив момент, бежал с корабля. В результате сражения 26 июня шведы потеряли два корабля с артиллерией, часть боеприпасов и продовольствия.

Любопытна судьба участников эпопеи под Новодвинской крепостью. Славу победителя снискал воевода князь Прозоровский, который, услышав артиллерийскую канонаду, смалодушничал и бежал из Архангельска. Это, однако, не помешало ему отправить победную реляцию, приписав себе успех операции, а подлинный герой Иван Рябов Прозоровским был брошен в тюрьму, где его «мучили и содержали в оковах» за то, что он нарушил воеводский указ, запрещавший поморам выходить на промысел «ради опасения свейских воровских кораблей». Заслужил царскую благодарность, помимо воеводы, и архиепископ Афанасий, которому царь выразил за радение «милостивую похвалу». Что касается командора К. X. Лёве, то он был отдан под суд, но оправдан.

Эпизод под Новодвинской крепостью, быть может, и не приковал внимание Петра, если бы он произошел после второй Нарвы, когда победы русской армии следовали одна за другой и стали обыденными в ратной жизни страны. Но это была первая победа над шведами; к тому же хотя она и была одержана без участия русских кораблей, но произошла на море, что, конечно же, вызывало особую радость у неравнодушного к морю царя. Наконец, успешное сражение под Новодвинской крепостью обеспечило безопасность Архангельску и, похоже, отбило у шведов охоту овладеть им; слухи о готовившемся нападении на порт появились и в следующем году, но реальных мер к снаряжению новой экспедиции шведы не предпринимали – они получили впечатляющий урок.

6 июля 1701 года Петр получил донесение Прозоровского об успехе гарнизона крепости и в тот же день поделился радостной вестью с Ф. М. Апраксиным. Письмо начиналось словами: «Я не мог вашему превосходительству оставить без ведома, что ныне учинилось у города Архангельскова…»