– Ян, ты что это, не заболел, случайно?

– Да, да! Я эту девушку люблю, да, люблю! И что тут такого? Только она не верит, – сказал он смотревшим на них сотрудникам. – И вообще, нечего тут простаивать, рабочее время еще не закончилось, расходитесь, товарищи, расходитесь!

Работники шоколадной фабрики пожали плечами, мол, сами тут разбирайтесь, раз вы не нуждаетесь в нашем богатом жизненном опыте, и стали потихоньку расходиться. Вдали по коридору замаячил силуэт немолодого жгучего брюнета. Он стремительно приближался к кулеру и, заметив Мякишева Яна, сурово спросил его:

– А ты чего тут прохлаждаешься?

– Я тут водички захотел попить, не хочу умереть от сладкой жизни.

– Не бойся, я тебе не дам умереть! Завтра же уволю, если в сию минуту не вернешься в цех!

– Аннета Юрьевна! – обратился он теперь к Аннете, как только ушел Ян. – В связи со сложившейся обстановкой в нашей стране выпуск шоколадных изделий сократился до минимума. Подготовьте отчет о проделанной работе, но вначале пройдите в мой кабинет.

– На сколько придется сократить штат работников? – спросила обеспокоенная девушка и погрузилась в мягкое, пушистое, как облако, кресло, стоящее в кабинете босса.

– На семьдесят процентов, но этим займутся в отделе кадров.

– Что будет с освободившимися подсобными помещениями?

Михаил Сергеевич удивленно посмотрел на молодую женщину:

– Не слишком ли много вопросов для бухгалтера?

– Для старшего бухгалтера! – поправила его Аннета.

– Не злись, давай вместе проведем удивительный вечер в одном из ресторанов? – слащаво улыбаясь, внезапно предложил босс.

Женщина поднялась и от смущения и негодования выскочила из кабинета директора, поспешив на террасу, на свежий воздух.

День клонился к концу, рабочие стали расходиться по домам. Ямайка усердно ждал у входной двери Аннету. Она, выходя из здания, чуть не налетела на парня.

– Плохие новости, Ямайка, штат сокращают.

– Это мы еще посмотрим! Я устрою митинг! Мы, мы все трудящиеся, с которыми так жестоко поступили, устроим штурм этому зданию, я лично ворвусь в кабинет Кощея и нагажу ему в ботинок, как кот.

Девушка улыбнулась:

– Ладно с этим Кощеем. Ты что устроил тут с этим поцелуем? И вообще, ты не умеешь целоваться.

– Так научи меня.

– Ладно, научу, но не более того, я никогда не буду твоей девушкой, я старше тебя на семь лет, и… я не люблю рыжих.

– Я не рыжий, я золотой. И все равно ты будешь моей рано или поздно, к тому же после сорока я поседею и уже не буду рыжим, и вообще, может, стану лысым от старости.

– Лысых я тоже не люблю! – крикнула ему через плечо уходившая. – И старых!

Заходя домой, Аннета остановилась возле зеркала, рассматривая свои крупные и выразительные черты лица. «Может, ты и не такой плохой, Ямайка, просто еще мальчишка, взбалмошный, озорной мальчишка, а мне нужен мужчина. Тебе лучше повзрослеть, и чем быстрее, тем лучше, а то я к этому времени состарюсь», – подумала она.

Пушистый рыжий кот завертелся у ее ног. Она подобрала его на улице еще котенком полгода назад, и теперь он постоянно напоминал ей Ямайку.

– Ямайка, пойдем, я тебя покормлю. Я тебе купила ливерную колбасу.

Кот послушно последовал за ней на кухню и с удовольствием принялся за еду.

Раздался нежный звонок колокольчика. Девушка хлопнула в ладоши, и в помещении повисло виртуальное изображение очень серьезного смуглого мужчины, возрастом лет тридцати пяти. По усталым его глазам нетрудно было догадаться, что день выдался нелегким, но он еще способен его продолжить с очаровательной брюнеткой.

– Аннетка, – обратился он к ней с легким итальянским акцентом, – я приглашаю тебя посетить ресторан. А какой, можешь выбрать сама.