Он стал переодеваться и по мере того, как на нем оказывались брюки, потом рубашка, чувствовал, как все становится другим. Оголяются нервы, напрягаются мускулы, обостряются зрение, слух, обоняние. Куда-то исчезает расслабленный и обессиленный тропической жарой индивидуум и рождается совершенно другой человек: собранный, сильный, сжатый, как пружина, готовый к любым неожиданностям… Нестеров посмотрел на себя в зеркало: черты лица заострились, выступили вперед скулы, сжались в узкую линию губы, напряглись мускулы. Но самое странное – глаза. Они изменили форму, по-азиатски стали раскосыми, и так случалось каждый раз перед выходом на встречу.

«Удивительная штука, – думал он. – Я и представить не мог, что такие чудеса могут происходить. Сказать кому – не поверят».

Время бежало без остановки. На часах – девятнадцать семнадцать.

– Любаша, посмотри, пожалуйста, Ваня на месте?

Она вышла на лестничную площадку. Заметно потемнело. Со второго этажа через открытое окно заглянула во внутренний двор и увидела под светом уличного фонаря, как Лукашов, водитель резидентуры, с какими-то вещами садился за руль Сережкиной машины. Люба вернулась в комнату, прикрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной. Каждый раз, когда он уходил на такие «мероприятия», ее охватывала дрожь, от которой не было спасения. Что происходило за два-три часа его отсутствия, она не знала, зато видела потом посеревшее, осунувшееся лицо, мешки под глазами, отсутствующий для окружающих, погруженный в себя взгляд. Он был чужим, отстраненным даже для нее с Олежкой. И хотя уже на следующий день Нестеров становился самим собой, она не могла привыкнуть к его вечерним моционам, как он в шутку их называл. Чувство безотчетного страха за своего Сережку не оставляло ее в эти тягучие длинные часы ни на минуту.

– Иван только что подошел, – сказала она, стараясь выглядеть спокойной. – Ты уже уходишь?

– Пора, солнышко! Не скучай, буду часика через два, два с половиной…

– Сережа, поосторожней, пожалуйста. – В ее глазах были страх и мольба. – Прошу тебя…

Нестеров аккуратно, чтобы не обидеть, развел ее руки.

– Не волнуйся, все будет хорошо, обещаю. Ты ведь знаешь, я девушек, особенно таких, как Любочка Китаева, никогда не обманываю. Если обещаю, что женюсь, то слово свое держу. – Он чмокнул ее в щечку и заторопился вниз.

«Вот женщины в русских селеньях, – сверлило в голове. – По-настоящему и знать ничего не знает, но провожает каждый раз, как на войну. Чутье, что ли, срабатывает?»

Его джип, как положено, стоял «под парами».

– Ваня, привет, дорогой! Сумку не забыл?

– Возьми на переднем сидении. Шляпа рядом с тобой. Все должно быть на месте, проверь на всякий случай. Кротов просил передать, что режим в городе обычный. Но мы все равно покрутимся. В «Асторию» заедем, там Гладышев будет, он нас подстраховывает. А пока посиди, подумай, все равно тебе делать больше нечего, сейчас моя работа.

Машина пошла тихим ходом в открытые ворота, раздвигая светом фар упавшую непроглядную темноту.

Ночь в город приходила почти мгновенно. Не было ни вечеров, ни рассветов. Полутона просто не существовали. Вечерами с удивительной красоты закатами можно было наслаждаться только на берегу моря, где свежесть, легкий ветерок и теплая водичка. А здесь… Времени двадцать пять восьмого, а тьма – хоть глаз выколи.

Нестеров сидел на заднем сидении. Повторил про себя план предстоящей встречи и подумал, что еще ни разу у него не прошло так, как было задумано. Судя по тому, что говорил резидент, у других тоже не лучше. Но, что бы ни случилось, какие бы вводные ни поступили, кровь из носу – ты должен получить информацию, уточнить детали, поставить задание, определить условия связи, проработать вопросы безопасности… и еще два вагона и маленькая тележка того, что надо сделать. Но это – как учили, а в жизни все совсем по-другому. Приходит агент с проблемой, для него самой важной и больной, и пункты твоего плана оказываются на втором или третьем плане. И нет ни помощников, ни подсказчиков, и начальник любимый и мудрый далеко-далеко. И решение, от которого порой судьбы человеческие зависят, ты должен сам принять, и ответственность за все, что нарешал, ляжет только на тебя. Вот какая петрушка, брат. Жизнь такие сюрпризы преподносит, что только держись.