– Есть! Нашёл! Идите сюда!

В густых камышах скрывалась странная конструкция в виде скреплённых вместе двух брёвен. Сверху на них был приколочен насест, напоминающий табуретку.

– Кубарь! – воскликнул Глебов. – Я же говорил. М-да, прямо рояль в кустах!

– Всё, здравствуй оружие! – Полковник победоносно поднял голову.

Когда ночь разлила на Кубрей очередную порцию чернил, в которых можно было различить лишь общие очертания острова и «фашистского моста», четверо мужиков аккуратно, чтобы не шуметь нечаянными всплесками, спустили на воду кубарь. Двое сидели на брёвнах. К «табуретке» ремнями были прикручены стволы. По двое, меняясь то на брёвнах, то в воде, направляли катамаранчик. Через четверть часа парни благополучно добрались до острова. Чуть живые, вымотанные всем произошедшим за трое суток и в довершении борьбой с течением, они выбрались на берег. И всё же мужики не хотели ломаться. По крайней мере, морально.

– Как говорил один из персонажей новогоднего огонька, это хорошо ещё, что у меня тельце такое тренированное! – выдал Лёха, с трудом восстанавливая дыхание.

Оставленное на острове снаряжение и рюкзаки оказались в целости и сохранности. Наспех поели консервов (холодную уху не хотелось) и выпили по полкружки растворимого кофе. Вчера Сергей перед тем, как колдовать над ухой, догадался часть кипятка отлить в термос. Горячее питье после заплыва в холодной воде приятно согревало внутренности. Физическая усталость давала о себе знать. Почему-то уже никто не говорил о необходимости выставлять часовых. Бесполезно: вымотанные организмы всё равно сморил бы сон. Трудно человеку почти трое суток не спать. Как обычно, в одной палатке расположились Денисов с Глебовым, в другой – братья Николишины. Уже забравшись в спальный мешок, перед тем, как погрузиться в тяжёлое и вязкое забытье, Лёха неожиданно выдал:

– Мужики, помните сегодняшний бой у сарая?

– Ну? – отозвался из соседней стоявшей почти вплотную палатки Игорь, который вряд ли когда-нибудь забудет ту перестрелку и несчастные сантиметры, отделявшие разбитый бинокль от виска.

– Я почему-то вспомнил Твардовского.

Мимо их висков вихрастых

Мимо их мальчишьих глаз

Смерть в бою свистела часто

И минет ли в этот раз?

– И что? – спросил Игорь сонным голосом.

– Всё-таки нехорошо это как-то выглядит на бумаге без отменённой буквы «ё». Я бы заменил на «и минует ли сейчас».

Мужики уткнулись в подушки, чтобы не разорвать тишину молодецким гоготом.

– Как говорил Остап Бендер, побольше цинизма, людям это нравится, – поддержал Лёху Игорь.

Через пять минут они забылись тяжёлым сном.

***

Утром поднялись чуть свет. Около шести утра. Первым делом попытались проверить, на месте ли немцы. Но утренний туман пока скрывал мост. Грустные сели завтракать. Попили кофе с бутербродами. Закурили.

– Итак, мы убедились в реальности этого дурдома, но я не могу понять, возможно ли это с точки зрения физики? Этот вопрос не идёт из головы, – начал разговор Гек. – Так, допустим, что это всё же случилось, как попадём в наше время? И попадём ли? Если останемся здесь, как жить, куда идти? Ужас! Хочу домой, к жене, детям, отдельной квартире, Интернету, тёплому клозету и ванной, к мещанскому уюту. Не хочу скакать по пампасам с автоматом и воевать-убивать, – в Генкином голосе звучала тоска. – Нет, серьёзно, до сих пор не могу прийти в себя от мысли, что я человека убил. И не важно, что он фашист. Просто я убил человека! Помните в «Женитьбе»: «Я вам не субъект какой-нибудь, неодушевленное имя существительное. И я в душе тоже свой жанр имею!»

Игорь тяжело вздохнул: