С каждой мыслью Леона вопросов становилось все больше. Он не мог поверить, что такие из ряда вон выходящие вещи, доходящие до абсурда события, могли происходить в его жизни. В его обычной, заурядной, ничем не примечательной и уже давно, как ему казалось, окончившейся жизни. Но окончившейся ли?

«В чем разница между мной – лежащим на холодной земле идиотом, и людьми, закопанными тут, на кладбище?» – рассуждал он. – «И я, и они мертвы. Однако, у меня есть силы подняться из могилы, которую я сам себе вырыл, разгрести землю, в которую я себя закопал и восстать. Восстать так, как не могут они. Да… У меня еще есть шанс!».

Райту мало в это верилось, но он уже не мог выносить свой образ жизни. Слишком долго он прибывал в вегетативном состоянии. Состоянии лежащего в земле мертвеца. Ноги, которые уже давно успели подвергнуться мышечной атрофии болели с непривычки. Леон загреб рукой снега и насыпал на свое красное распаренное и ноющее от боли лицо. Он почувствовал некое успокоение всех бушующих внутри чувств и прохладу на своем побитом лице, прочищающую мысли.

– Точно! Чувства. Чувства отличают меня от мертвеца. Зачем мне дар движения, перемещения в пространстве и сила моего физического тела, если мою душу не питают чувства? Именно чувства заставляют нас жить, двигаться дальше, любить и ненавидеть. Ведь однажды я хотел всего этого лишиться. Хотел быть бесчувственной машиной, чтобы жить без боли и сожалений, я даже был готов к тому, чтобы распрощаться и с приятными чувствами, такими как: наслаждение, душевность, спокойствие, гармония… любовь. – к Леону понемногу приходило озарение.

Его монолог был нужен разве что только ему. Но сейчас ему хотелось порассуждать вслух. Так было легче для восприятия потому, что это уже не похоже на обычный поток рядовых мыслей. Поэтому он продолжал.

– Странно, что мое желание отказаться от чувств и сделало меня таким… Таким мертвым. – Леон потихонечку начал подниматься с земли и двигаться по своим следам обратно к дороге.

– Чувства. Они основа нашей души. Они зажигают в этой биомашине, называемой человеческим телом, все процессы. Они заставляют нас двигаться. Не наше тело, хоть оно и способно. А именно наши чувства и мысли, дают нам возможность передвижения в пространстве, дают силу нашему телу. Поднимают нас с колен. Заставляют идти вперед. Несмотря ни на что. Сколько бы мы не падали и не ошибались… Чувства. Как же я был слеп, пытаясь отказаться от этого. Отказаться от своей души! – восклицал он с озарением.

Леон осторожно выглянул из-за дерева на выходе из леса, чтобы оценить обстановку и узнать не поджидают ли его те охранники. Но как оказалось, про него все и думать забыли. На дороге и возле входа на территорию кладбища царила мертвая тишина. На месте старта разваливающего Форда, на котором уехал амбал, под фонарем, уже ничего не было. Улика, в которой он так нуждался – пропала. Либо ее кто-то забрал. Райт побрел вперед по дороге, подальше от злополучного погоста и всего этого непонятного бреда в виде сумасшедших охранников.

Полиция так и не объявлялась, не было новых следов шин, не было слышно сирены и еще каких-нибудь признаков их появления. Видимо, старый охранник просто нагонял страху, не собираясь вызывать сотрудников правопорядка или же сам забился в угол, ожидая кладбищенского подкрепления. Теперь это было не важно. Леон благодарил лес, который одарил его такими важными мыслями и дал понять зачем действительно стоит жить. Парень снова почувствовал, что может вернуть интерес к своей жизни.

Перед тем, как перейти в неосвещаемую фонарями часть дороги, он взглянул его электронные наручные часы, которые засверкали тусклой подсветкой изумрудного цвета. Ему подарила их любимая Анна на день рождения. Она долго копила на этот уникальный лимитированный экземпляр и хотела, чтобы они были раз и навсегда – одни. Так же, как и она. Одна единственная и любимая. А часы, как она считала, должны быть верным спутником, на которые можно всегда положиться.