– Был торговцем.

– Что с ним?

– Отправлен на встречу с Семеновыми.

– Да? – то ли удивленно, то ли вопросительно произнёс судебный следователь, – не подумал бы. Он же там женился, народил, по– моему, сына. Не подумал бы!

– Пути Господни, – горестная улыбка затронула губы Путилина, – а навел на вашего булыню– купца, скорее всего Сорокин– старший. Только он мог знать, где хранит деньги убиенный. Случайно увидел, и столько лет покоя не давало чужое добро.

– Но брат? – глаза Николая Ивановича округлились от удивления.

– Я думаю глупая случайность, когда Василий вырвался, об этом говорят обрывки веревки, его зарезал сообщник старшего брата.

– А дети?

– Опасные свидетели. Возможно Сорокину обещали никого не тронуть, хотя он наверняка догадывался, что живых после посещения купца не останется.

– Но дети? Какие они свидетели? Слишком малы.

– Когда пахнет большими деньгами, не то, что о чужой, о своей душе убийца не заботится.

– Если Сорокин один из них, а остальные?

– Об остальных есть только догадки и не более. К моему несчастью нет их примет и есть только одна зацепка – узел на веревке. Бывший моряк, в этом вы правы, а если прав и я, то искать надо преступников в Санкт– Петербурге и ваше местное преступление связано с нашим.

Брови Николая Ивановича взлетели в удивлении.

– Иван Сорокин был частями упакован в мешки и выброшен в реку.

– Ужасная смерть! – скривился судебный следователь

В столицу воротились только на следующий день около часу дня. По прибытии отправились на Офицерскую, извозчик попался молодой, разговорчивый, так и сыпал прибаутками.

Кабинет встретил взглядом Высочайшей особы, напомнившей об оставшихся трех днях.

– Знаю, – буркнул Иван Дмитриевич, обращаясь к портрету и стараясь на него не смотреть.

Дежурный офицер доложил, что агенты на выполнении заданий, поставленных перед отъездом: владелец «Мурома» неотлучно провел в своем заведении, зато поздним вечером отлучался со своим работником, но не смогли их проследить, проходными дворами они ускользнули, словно таились от кого—то. Вернулись они под утро. Трактир все это время был закрыт, окна занавешены, никакого движения внутри не наблюдалось.

Путилин же начал просматривать бумаги, привезенные из Порховского уезда по убийству в Семенцах, углубился в их изучение, хотя ничего нового почерпнуть не удалось. Потом Иван Дмитриевич взялся за отсчеты агентов.

Теперь на подозрении Серафим Матушкин, бывший моряк Выкупил не приносящий дохода трактир, к тому же имеет не так много посетителей, все постоянные и складывается впечатление, что там самое настоящее воровское гнездо, где возможно планируются преступления.

– Иван Дмитрич, – заглянул Жуков, – донесения с участков.

– Заслуживающее внимание есть?

– Как обычно.

– Неси, посмотрю.

Одно Путилина заинтересовало – налет на дачу доктора Смелкова в Озерках. Трое грабителей за полночь ворвались в отдельно стоявшую дачу, где подняли с постелей уже спящих проживающих, под дулом пистолета связали владельца и его сына приметным морским узлом, а женщин, жену и служанку, заперли в спальне. Громилы забрали деньги с драгоценностями и растворились в ночи. Лица прикрыты, но внимательный мальчишка заметил под козырьком фуражки небольшой шрам. Но самое удивительное, что точно такие же ограбления, происходили и в Царском Селе, и Стрельне, и Ораниенбауме, по всей губернии в последние несколько лет и никто не связывал их воедино, разные уезды, разные части: преступники всегда появлялись поздно вечером, но тогда их было четверо, угрожая оружием, связывали мужчин, изолировали женщин, забирали ценности и скрывались. Иван Дмитриевич сопоставил с приездом Матушкина. Сходилось. Стало ясно – моряк может стоять во главе маленькой шайки.