Самый большой керосиновый фонарь светил, как 10,5 стеариновых свечей, вдвое сильнее спиртового, не говоря уж о масляном. Естественно, что он прижился в столице, может, даже и слишком: перед первой мировой войной керосиновых фонарей на улицах было больше, чем электрических.
В январе 1914 года «Петербургская газета» писала: «На многих улицах столицы, несмотря на интенсивное трамвайное движение, мерцают газовые и керосиновые ночники… Явилось предположение устроить на таких улицах электрическое освещение и совершенно упразднить газ и керосин».
Дума даже ассигновала 4000 рублей на соответствующий проект. Впрочем, осуществление его задержала война. Так что главным столичным «осветителем» в те времена по-прежнему оставался фонарщик, переходивший от фонаря к фонарю и в нужный час его зажигавший или гасивший. Вот так он выглядел – специально был запечатлен когда-то для серии «Петербургские типы»! А отчет о деятельности комиссии по надзору за освещением за 1910 год сохранил для нас любопытную информацию. Только за зажигание и тушение керосиновых фонарей в том году фонарщикам было уплачено 16 242 рубля 95 копеек, да на спички они получили 451 рубль 01 копейку – эта статья расхода так и называлась: «спичечные». А самого керосина ушло на 122 868 рублей 27 копеек. Отмечено, что трата эта для не очень богатого городского бюджета значительная!
Кстати, осветительный сезон и в старину длился столько же, сколько и нынче: всего-то и перерыву – с середины мая до середины июля…
В свете «бальной люстры»
Была на дворе весна всего-навсего 1848 года, когда «Литературная газета» объявила читателям: «Слух носится, что на зиму Петербург осветится электрическими фонарями». Слух этот так и остался слухом, но через полтора года некоторым петербуржцам все-таки довелось увидеть замечательный «солнцеобразный» свет… В последний день 1849 года, за час до полуночи, на башне Адмиралтейства зажегся электрический фонарь.
«Адмиралтейская площадь, – сообщала «Северная пчела», – более нежели до половины освещена электрическим светом… по всему фасу Адмиралтейства». Правда, лучи его не достигали ни Невского проспекта, ни Гороховой, и увидели новое освещение только те из жителей столицы, которые оказались поблизости. То была проба. И понадобились годы, чтобы электричество начало свое постепенное, не очень скорое вхождение в жизнь северной столицы.
«Вчера, 17 января, в средней комнате магазина белья Жюля Флорана на Б. Морской происходило первое практическое применение изобретенного г. Лодыгиным способа…» – писал в 1875 году «Голос».
Три лодыгинских лампы соревновались там с восемнадцатью газовыми рожками и победили, так что потом по примеру Жюля Флорана многие петербургские модные магазины и лавки стали заводить у себя электрическое освещение.
В журнале «Домовладелец», правда, писали, что такой свет только молодых заряжает энергией, а людям старым вреден, даже уменьшает их умственные способности. Тем не менее электричеством стали тогда же освещаться и некоторые учреждения и предприятия города.
На столичные же улицы электрический свет пришел несколько позже, в 1879 году. К этому времени в Петербурге образовалось Товарищество электрического освещения, возглавляемое еще одним русским ученым, и называлось оно «П.Н. Яблочков-изобретатель и компания». 14 апреля 1879 года товарищество продемонстрировало свой первый опыт, осветив электрическими фонарями площадь у памятника Екатерине II. В том же году входивший в «компанию» энергичный военный инженер В. Чиколев добился через Думу освещения новым способом только что выстроенного постоянного Литейного моста и старого наплавного Дворцового.