– Что Вы! – Я, испугавшись того, что он примет меня за капризную барышню, помахала ладошкой. – Тут очень мило! Комната гораздо больше той, которую сейчас занимаю в общежитии. – Пока Руйки ставил мои вещи и зажигал светцы, я подошла к окну и отодвинула занавеску. – Какой же красивый снег… – тихо сказала я, рассматривая его переливающееся серебро через двойную раму. – Там, где я родилась, его не бывает. Если только на вершинах самых высоких гор.

Руйки подошел ко мне и встал рядом, опершись ладонями на подоконник.

– Вот как? А мне порой кажется, что снег – часть моей души. – Он улыбнулся какой-то мягкой, чуть смущенной улыбкой. – Конечно, здесь тоже есть лето. По-своему удивительное и красивое. С пением птиц, цветами и ягодами. Но зима… – он посмотрел мне в лицо. – Хотите увидеть снежную крепость со снежными гномами и троллями? Или ледяную пещеру, в которой, если прислушаться, то можно услышать, как звенят колокольчики? А покататься на коньках по горному озеру?

Я смотрела в его серые глаза и понимала, что сейчас он делится со мной чем-то для себя важным. И почему-то хочет, чтобы незнакомая гостья прониклась его видением мира и настроением души.

Улыбнувшись, я кивнула. А он выпрямился и рассмеялся.

– Тогда, может, и правда, будем на «ты»?

– Хорошо. – Согласилась я и со вздохом отвернулась от окна. – Вот так стояла бы и смотрела всю ночь. Однако сейчас нужно спуститься к остальным. Твоя мама ждет нас к ужину. А сумку, – я заметила его взгляд, брошенный на мой баул, – разберу потом.

– Нас еще не зовут. – Он прислушался к голосам. – Хочешь посмотреть дом?

– Может, начнем с чердака? – В шутку спросила я, но Руйки неожиданно загорелся этой идеей и подал висевшую на спинке кровати пуховую шаль.

– Набрось. Там прохладно.

Потом, на цыпочках пробежав по коридору, мы лезли по приставной лестнице, и я радовалась, что вместо платья надела брючный костюм… Зато на темном чердаке меня разобрал смех: таким образом я не развлекалась с тех пор, как закончила среднюю школу. А вот в старшей, подражая одноклассницам, я пыталась найти «своего парня». Проиграв по всем статьям подругам, с упоением обнимавшимся в уголках с симпатичными мальчиками, мне стало понятно, что не все мы от рождения равны. И что в погоне за подобной целью можно заработать не только легкую депрессию, но и невроз, серьезно мешавший учебе. Осознав истину еще до точки невозврата, я полностью погрузилась в занятия. А потом… просто сбежала из Волчьей долины в Вожерону, чтобы не видеть вину и сожаление в глазах матери.

– Эй… – прошептал Руйки и в темноте чердака схватил меня за руку. – Не бойся! Через десять шагов на балке закреплен светец.

Наверно, надо было сказать «ой» или тому подобную чушь, которую говорят девицы, чтобы кавалер почувствовал себя сильным защитником. Но мне, совсем недавно побывавшей в серьезных переплетах, стало еще смешней. И, не сдержавшись, я согнулась и расхохоталась в ладонь.

– Ты чего? – Уже обычным голосом и несколько обиженно произнес брат моей подруги.

– Ничего. – С усилием проглотив смех, я подтолкнула его вперед. – Детство вспомнила. Как мы с сестрой призрака ловили. Ну, идем!

Немного его подтолкнув, я потихоньку пошла за ним.

– И как? – затаив дыхание, поинтересовался Руйки. А я еще раз подумала о том, что мужчины, в какие бы взрослые игры не играли, всегда остаются детьми. И только неожиданная смерть кого-то из близких помогает им понять, что жизнь – серьезная, а местами и вовсе страшная штука.

– Поймали. – Фыркнула я, глядя, как он разжигает ладонями замерзший кристалл светца. – Пугающим нас духом оказался кусок фанеры, в который через щель бил ветер. При его порывах уголок стучал в потолочную балку, а мы дрожали, не в силах заснуть.