По глупости своей (как я корю себя за это!!!) я дерзнул торговаться с ними. Как самоуверенно говорил я, так и не поняв, с кем имею дело! Как глупо я себя вёл, бросив им в лицо эти обвинения… Как я посмел сказать им, что они нуждаются в нас, как мы нуждаемся в воде. Как я посмел раскрыть им, что знаю всё о них? Старый я болван…

Я же хотел, как лучше. Я лишь хотел, чтобы они не забирали так много. Так много…

но ведь, рано или поздно, это случилось бы…

Они взяли, что хотели, и прекрасно обошлись без помощи своих верных вассалов. И это он вынудил Их делать всю работу Самим, и его приемники, и все остальные тоже понимали это. Маркус видел хищные бездушные взгляды ближайших учеников, которые один сильнее другого желали получить заветное место Служителя. Они не простят ему этой ошибки… Уж они расстараются для Высших, даже если это будет грозить Хэвену вымиранием.

Тишина покоев окутала его, немного уняв беспокойство. Ещё один день подходит к концу и наступает новая ночь. Он боялся думать о том, что она принесёт.

И чем больше он думал, тем истовее проклинал свою слабость и молился о прощении. Не обращая внимания на ноющую боль в старых коленях, на которых стоял, сильно сжав кулаки, так что кровь совсем перестала поступать к сухим холодным пальцам, а тонкая кожа натянулась на них так, словно грозила треснуть.

Если Высшие и впредь станут забирать то, что Им нужно в обход него – дни Хэвена сочтены.

Под огромной дырой разрушенного купола неподвижно стоял немолодой, но крепкий для своих лет мужчина. Его глаза, некогда теплого медового цвета, горящие огнём уверенности, теперь потухли и недвижно смотрели на восток, где слепое Солнце поднималось из-за рыхлого горизонта. Это были глаза человека, внутри которого что-то умерло.

Он стоял, сложив руки за спиной, в тени, где убийственный взор небесного властелина не мог обратиться к нему. Солнце жадно шарило по поверхности земли своими лучами, пытаясь найти чудом уцелевшую крупицу жизни и уничтожить её, как и всё остальное…

Мир преобразился до неузнаваемости. Некогда кипевшая людскими заботами поверхность превратилась в мёртвую землю, на которой нет ничего. Руины городов, когда-то отчётливо видневшихся вдали, занесло песком и пылью. Они стали казаться миражами, порождёнными воспалённым мозгом безумца.

Огромные обломки-валуны, отполированные ветром и песком на протяжении веков, только и остались ещё на поверхности. Они торчали, равнодушные, серые, как могильные камни, в память прошлому. В память о мире, где люди жили, не задумываясь о том, что может произойти завтра, когда они не боролись за выживание каждый день.

В память о мире, которому пришёл конец два столетия тому назад.

Из груди человека рвался стон, всё хуже подавляемый с каждой минутой. Ему хотелось пробиться сквозь грудную клетку и пронзительным звуком выйти через горло, разбивая безмолвие пустыни на тысячу мельчайших осколков. Мышцы ног уже были готовы перенести его через груду обломков под дырой купола. Гнев застилал остатки холодного разума, внутри него всё кричало и выло. В какую-то страшную секунду он почти решился выбраться из спасительной тени, чтобы, наконец, предстать пред этим Чёрным Оком. Чтобы заглянуть Ему прямо в Его тёмную страшную душу и выкрикнуть всё, что накопилось, так громко, чтобы этот проклятый бог услышал его. Чтобы понял всю силу боли и ненависти, клокотавшие в сердце…

Но он продолжал стоять в тени, понимая, что этот порыв лишён смысла. Понимая, что это только заставит Его усмехнуться и испепелить маленького человечка как букашку в своих лучах.