Сон был настолько реальным, что Леонову казалось, будто всё произошло с ним наяву. Тяжесть рюкзака за плечами, шорох кустов, ощущение лесной прохлады… Во сне он знал, куда шёл.. Он определённо точно знал, место, где находилось что-то очень ценное. И он должен был это что-то найти.

Полежав ещё некоторое время, Леонов сел на кровати, потянулся и встал. Он направился прямиком к письменному столу, на котором стояла пишущая машинка, а рядом валялась куча бумаг. Он сел на скрипнувший стул, придвинул к себе машинку и застучал по клавишам.

«10 июля 2002 года.

Очередной сон про экспедицию. Уже шестой за последние две недели. Не скажу, что они мучают меня, даже приятно вспомнить былые чувства и студенческие времена. Да и потом… пока была работа.

Каждый раз я всё ближе и ближе к тому месту. Если так будет продолжаться, то через неделю я уже буду знать точно, куда иду во сне. И, что самое главное, зачем.

Сны такие реальные. Настолько реальные, что трудно потом прийти в себя и понять, что это было не по-настоящему. Походы, ночи у костра, тушёнка в банках. Интересно, приснится ли мне походная ночь? Мне бы очень хотелось почувствовать всё это ещё раз. Может быть в самый последний… во сне… Хотя бы так, чем никак».

Леонов отвлёкся от машинки и посмотрел на восход: окна его квартиры выходили на восточную сторону.

Похоже, денёк обещал быть жарким и безоблачным. Леонов отошёл от машинки и открыл окно, занавески всколыхнулись от ветерка.

Он начал вести личный дневник спустя два с половиной года после того, как закрылся научный институт, где он ещё студентом проходил практику, а потом и работал, ни много, ни мало, пятнадцать лет. Денег в семье не осталось, жена терпела, сколько могла, но, в конце концов, забрав сына, с диким скандалом ушла от него. Леонов долго переживал всё то, что с ним случилось, но нашёл в себе силы принять это и смириться. Он пошёл на биржу труда и устроился подсобным рабочим на фабрику обуви. Вскоре жена подала на развод, и он остался совсем один. Бывшая, теперь уже, жена не просила от него алиментов, потому как причиной её ухода стало как раз отсутствие в семье нормального достатка. От общих знакомых он потом узнал, что она пошла учиться на секретарские курсы и устроилась работать в какую-то фирму.

В итоге всё, к чему он пришёл за почти сорок лет своей жизни, была однокомнатная квартира, доставшая в наследство от матери, со старыми обоями, кое-где отошедшими от стен, старой скрипящей кроватью, которая когда-то своим скрипом не давала спать по ночам соседям, у окна стоял деревянный круглый стол. Пара растений на подоконнике и лампа с абажуром на потолке, вот и вся нехитрая обстановка. Благо, квартира находилась рядом с парком, где Леонов постоянно гулял, обдумывая свою жизнь и будущее, которое не обещало ничего радужного.

Каждый день, возвращаясь с работы, он час гулял по парку, а в выходные проводил там не меньше трёх часов, пока не замерзал или пока желудок не начинал требовать очередной порции макарон с килькой. Тогда он возвращался в своё жилище, которое представлялось ему неким убежищем, бункером, отгороженным от всего остального мира, и подолгу размышлял о всякой всячине, стоя у окна. Старый дисковый телефон всегда молчал. Никто не звонил ему, и он никому не звонил. Ни старым друзьям, ни бывшей жене, никому. Единственным напоминанием о связи с внешним миром были счета, которые он каждый месяц находил в своём почтовом ящике.

Наверное, никогда в жизни у него не было столько времени на раздумья. Работа тоже не отвлекала от дум, так что всё своё свободное и несвободное время Леонов думал. О прошлом, о несправедливости и, вообще, о жизни.