Знакомый отвратительный запах коснулся ноздрей охотника.

Трое. Один справа, уже метрах в пятидесяти, за выщербленным валуном, второй чуть левее в восьмидесяти метрах, другой обходил его сзади. Охотник продвигался вперёд боком, лицом к двум тварям справа.

Впереди мелькнула тень.

Он почувствовал, как вскипает кровь.. Тело наливается силой, внутри поднимается волна возбуждения. Скоро эта волна спадёт и останется только разум. Ясный, как луна в безоблачную ночь. Холодный, как сталь сжимаемого кинжала.

Падальщик рыкнул и упал на передние конечности, готовясь прыгнуть.

Охотник выжидал до самого последнего момента, когда тварь уже летела на него, выпустив когти и предвкушая лёгкую добычу. В последнюю секунду, вложив всю силу в удар, он развернулся и выкинул руку с кинжалом вверх, так чтобы склизкая кожа не помешала падальщику напороться на лезвие всем своим весом. Кинжал с хрустом вошёл в отвратительную плоть, распарывая её до самого подбородка. Падальщик пытался пошевелиться, издавая булькающие звуки, но вскоре замер. Охотник опустил кинжал, и мёртвая туша, медленно соскользнув с лезвия, свалилась на песок. С одним было покончено.

Падальщики всегда нападали исподтишка – так, чтобы добыча до самого последнего мгновения не могла их увидеть и оказать сопротивление.

Второй обошёл огромный валун и прыгнул сбоку по левую руку. Лезвие кинжала сверкнуло в лунном свете, разрезав горло второго. Охотник опустил голову, чтобы широкополая шляпа прикрыла его лицо и верх плаща от брызг вонючей крови, полившихся сверху, словно дождь.

Мужчина быстрым движением стряхнул кровь с оружия и замер.

Запах.

Он нахмурился. Запах стал слабее. Третья тварь отошла дальше. Мужчина двинулся быстрым шагом вперёд, и понял, что запах уходит. Внезапная мысль мелькнула в голове. Он был так увлечён схваткой с двумя другими, что не заметил, не почувствовал, как уходит третий. Тварь учуяла более лёгкую добычу.

Девочка.

Эта тварь учуяла ребёнка.

Охотник побежал назад.

Мина сидела, прислонившись к валуну, и чувствовала, что спина начинает уставать и замерзать. Голые ноги она поджала под себя, чтобы как-то их согреть. Какой-то неприятный запах долетел до неё. Она поморщилась: он напоминал смесь тухлых овощей и машинного масла, каким протирали станки в городе, чтобы они не заржавели, и к этому примешивался запах чего-то горелого.

Запах становился сильнее.

Девочка попыталась высунуть голову из-за валуна, но чуть не упала на бок. Непонятный звук донёсся до неё вместе с усилившимся запахом.

Что это? Рычание?

По ногам побежали мурашки. Кто-то приближался к ней, и этот кто-то не был человеком. Захотелось вскрикнуть от страха, но Мина помнила наказ: сидеть и не издавать звуков. Девочка с трудом проглотила рвавшийся на волю крик, сильно зажав рот руками. Она поджала ноги плотнее и замерла, моля небеса о том, чтобы никто не услышал звук её громко стучащего в ночи сердца.

Охотник замедлил бег. Он готов был в любую секунду отбить нападение твари, но той нигде не было видно. Он снова мысленно чертыхнулся и уже раз сто успел пожалеть, что взял ребёнка с собой. Он всегда был один. Он всегда отвечал только за себя. Остальные его не волновали. Он не понимал, почему в этот раз изменил принципу.

Мужчина остановился, прислушался. Принюхался. Запах стал резче. Значит, он был прав: тварь решила, что ребёнок будет лёгкой добычей.

Чертовски логично…

Адриган нахмурился: сейчас не время для этого. Он выпрямился, успокоил чуть сбившееся от бега дыхание. Расслабился, закрыл глаза. Он старался почувствовать его. Увидеть тварь внутренним зрением.