Он никогда не ездил и не ходил куда-то один, сколько помнил себя, всегда был в роли мужа, отца, священника, руководителя похода. Всегда – или семья, или группа, которую он собирал, вел, вытирал носы. Сколько намотано километров по Сибири, сколько пройдено километров в тайге и перевалов в горах, а вот только сейчас пришла в голову эта простая мысль – взять рюкзак и махнуть куда-нибудь, просто так, самому. Ни за кого не отвечать, ни на кого не оглядываться, вот так, катить по дороге, бездумно щурясь на яркое не наше солнце и пропуская мимо себя пальмы. Цена вопроса? Да какая цена, когда вот так, две с половиной недели без вечного «должен», без прихожан, без подростков, за которыми глаз да глаз, без вечной роли папочки для всех. Кто он здесь? Один из шести, едущих по Израилю, Саша из Сибири…

Регина, правда, подсмотрела их с Богомилой диалог в группе в вайбере, насчет его прикида на аватарке. В аэропорту, перед стартом, подошла, смущенно улыбаясь, спросила: «А вы шо, правда священником служите? Непохож… Борода короткая, и вообще…» – «Регина, та ну шо вы таке кажете? – соскочил он тогда с темы. – И борода, и даже немного живот есть, все как положено. Но тут я не как священник, не волнуйтесь».

А как кто он здесь? Он даже еще ни разу не молился, не считая самолета. Как-то все затянуло его в круговерть похода, повлекло, расслабило. Может, и надо иногда?

Вошли в горку, скорость упала. Он слез с велосипеда, когда спидометр показал пять километров в час, повел тяжело груженый велосипед за руль. Какой смысл крутить педали, если движешься со скоростью пешехода? А так хоть можно сменить позу, поменять нагрузку на мышцы. Группа впереди двигалась на пониженной скорости, но немного быстрее его, делая километров семь. Ну и пусть их! Лоси, чего с них возьмешь?

С перевала катнул вниз, обогнал Фарковских, опасливо притормаживающую Богомилу, потом Регину, встал за спину Алексею. Тот обернулся, одарил улыбкой: «О кей?» «Оф кос!» – ответил он в такт.

Обедали в парке Неот Кдумим, огромном, полном народу. Нашли столики с лавочками. Алексей принялся ворожить над своей мультигорелкой, а он решил заправиться водой, да и туалет найти. Богомила вызвалась с ним. Пошли по дорожке, вверх, куда им указующе махнул сосредоточенный Алексей.

«Как ноги?» – спросила Богомила, и он удивился вопросу, автоматически глянув на свои ноги. Ноги как ноги, волосатые, жилистые. – «Нормально. А что?» – «Та ничого. Вы не парьтесь, раскатаетеся. Мне тоже тяжело за ними держаться, они все ребята раскатанные, вон какие. Лосики. А у вас сегодня коленки болеть будут». Она взглянула на него немного сверху, обожгла взглядом, и он впервые подумал: а какого цвета у нее глаза? Синие? Зеленые? Цвет плавал в них и не давался, он отвел взгляд. «Ладно», – только и нашел что сказать. Потом добавил: «Может, на «ты» уже перейдем? А то в одной команде педали крутим, а выкаем, как незнакомые». – «А мы шо, уже таки и знакомые? – блеснула она зубами. – Какие вы быстрые, Олександр Иванович!». Он засмеялся в ответ: «Та ну шо вы, Богомила Олегивна, та яки ж ми швидки? Мы ж не лосики раскатанные, скорее медведики сибирские!»

Болтая, дошли до туалета, набрали воду, пошли обратно. Там уже настаивался суп-харчо.

Чай решили не пить, запили бутерброды водой (минус одна палка колбасы, подумал он автоматически, укладывая еду обратно в рюкзак), и Алексей, развалившись на лавочке, рассказывал им про этот парк, а вернее – ландшафтный заказник, где еще с двадцатых годов прошлого века одна семья пыталась воссоздать парк библейских ландшафтов. «Теперь тут есть пруд Соломона, склон Песни Песней, лес, где, типа, течет молоко и мед, виноградники и всякое такое. Хотите прокатиться? Час еще есть, вещи можно скинуть, я поохраняю».