Однако с конца 1980-х гг. стало твориться что-то ужасное. Товарищества Prudential-Bache начали разваливаться как карточные домики, и первым – самое крупное, VMS Mortgage Investment Fund. Средства этого товарищества были размещены в недвижимость и гарантировали инвесторам высокую прибыль в течение трех лет, а затем полную окупаемость первоначально вложенного капитала. Но вместо этого VMS Mortgage просто лопнуло. Ни о какой некогда гарантированной прибыли больше не шло и речи, а львиная доля основного капитала бесследно исчезла. Многие друзья Пискителли, лишившись гарантированного дохода, вдруг с ужасом поняли, что придется оформлять вторичную закладную на свои дома – иначе они не могли бы продолжать жить на заслуженном отдыхе. Узнав об этом, Пискителли стал названивать в Нью-Йорк директорам Pru-Bache, требуя объяснить, что происходит. Увы, он был всего лишь одним из сотен издерганных, раздраженных брокеров компании по всей стране, ежедневно осаждавших головной офис звонками. Кончилось тем, что в Нью-Йорке просто перестали снимать трубку.

Вскоре у Пискителли начались боли в груди, сменившиеся изнурительными мигренями. Чтобы как-то утихомирить боль, он глотал по восемь таблеток аспирина, но это не помогало. Головные боли лишь усиливались. Потом пришел черед других товариществ, они появлялись одно за другим, и Пискителли дни напролет объяснялся с разъяренными клиентами, одновременно предпринимая отчаянные попытки склеить свою разладившуюся личную жизнь.

Люди, когда-то бывшие его друзьями, теперь подавали в суд на Pru-Bache и на него, Пискителли. Из-за неврозов и постоянного беспокойства его брак распался, а заработок скатился до жалких 20 тыс. в год. Несколько раз он получал анонимные телефонные звонки с угрозами убить его. Всерьез опасаясь за свою жизнь, Пискителли приобрел пистолетик 25-го калибра и мощный «магнум» калибра 0.357. Выходя из дома, он теперь всегда имел при себе заряженное оружие, чтобы защититься от тех, кто некогда были его близкими друзьями.

К 1993 г. здоровье Пискителли настолько ухудшилось, что он не мог больше работать. Мысли постоянно путались, он никак не мог сосредоточиться; он вечно пребывал в раздражении и был не в силах совладать с собой. В мае того года он был вынужден взять отпуск по нетрудоспособности. Один из врачей Prudential позже поставит ему диагноз «глубокая депрессия», развившаяся на почве постоянного беспокойства из-за финансовых неурядиц товариществ. Несчастный брокер никак не мог смириться с тем, что фактически предал доверившихся ему людей и сам пал жертвой предательства своей компании.

Пискителли снова перевел взгляд на зеркало. Он увидел, как слезинки, сбегая из его глаз, стекают на ствол револьвера, все еще зажатый у него во рту. Снова этот приступ безудержного неконтролируемого плача! Пискителли разжал губы, вытащил изо рта револьвер и стер с него потеки слез. Затем повернулся, чтобы убрать оружие в шкаф.

Не первый раз он ощущает во рту металлический привкус от зажатого в зубах дула. Он уже подходил к последней черте. И не сомневался, что еще раз сделает это.

Может быть, настанет момент, когда иначе он поступить не сможет.

Но – не сегодня, нет, не сегодня.

Легкими шагами, почти незаметно, на заре 1990-х правда начала постепенно проступать на поверхность. Сначала прозрели единицы, потом сотни. Потом счет прозревших пошел на тысячи, потом – на сотни тысяч. В каждом штате, в каждой стране мира все больше людей с горечью убеждались, что стали жертвами самого небывалого мошенничества из всех, что когда-либо преподносила инвесторам Уолл-стрит.