Передача затерялась в ряби помех, а когда голос, окрепнув, наконец заглушил шипение и треск, то ведущий рассказывал уже о чём-то другом:
– …антенна, самая большая из когда-либо построенных. Её размер превышает суммарные размеры…
Маячки на взлётной площадке на несколько секунд погасли, а потом замигали чаще, как аварийные огни – вспыхивали у ракетного колодца и тут же расходились широкой световой волной.
– …специальная приёмная ламбда, которая начнёт работу сразу после… – Снова шум помех. – …и будет получать от корабля…
Свет в шахте погас, и последовательность световых сигналов изменилась. Было совершенно непонятно, что творится в патмане – дым рассеялся, а вокруг корабля опять сновали люди в серых робах. На серебристом корпусе Вимауны мелькали стремительные отблески от сигнальных огней.
Диктор по радио увлечённо говорил о невероятном подвиге инженеров, работавших над Вимауной, и о громадной значимости этого дня для всей истории Дёзы. Многие так разволновались, что наверняка давно бы полезли через ограду, если бы не ток.
– План полёта был просчитан… – вещал ведущий. – …сразу же после выхода из атмосферной короны двигатели Вимауны, самые мощные из когда-либо…
Пожилая женщина подняла радио над головой.
– …придадут невероятное ускорение… превышающее силу притяжения Дёзы в…
Голос ведущего на секунду слился с шипением.
– …вырваться из колодца…
Ана заметила, что у пожилой женщины задрожали руки.
– …отключиться навсегда.
Точное время взлёта было неизвестно, и по радио никак не объясняли происходящее в порту. Казалось, ведущий и сам ничего не знает, а лишь тянет время, в который раз рассказывая об устройстве корабля.
Внезапно в ракетной шахте что-то засверкало, и всю взлётную полосу затянуло густым дымом – исчезли даже пульсирующие красные огни.
Ана подумала, что это не может быть обычной предполётной подготовкой. Наверняка у людей за оградой, пытающихся оживить огнедышащую громадину Вимауны, что-то не ладится, и огромные двигатели, самые мощные из когда-либо построенных человеком, сбоят, захлёбываясь огнем.
Однако ведущий невозмутимо продолжал:
– Особый код, над которым работали лучшие… специальная последовательность сигналов, в которых важна как тональность, так и… Это послание из… которое… сквозь… будет услышано… изменит навсегда…
Пожилая женщина раздосадовано застонала, руки её устало поникли, и приёмник, только что возвышавшийся над головами, опустился к самым ногам.
Голос дрогнул, исчез на какое-то время, провалился в удушающую тишину, а затем громко и удивительно чётко произнёс:
– Хотя многие считали, что такой полёт невозможен…
Передача пошла по кругу, с самого начала. На небе сгущались облака.
* * *
Прошло несколько часов.
Смеркалось. Ана уже не чувствовала жажды – лишь сухую горечь во рту. Двигатели корабля по-прежнему включались со строгой периодичностью, озаряя пустырь и угловатые строения патмана похожими на молнии разрядами, окутывая взлётную полосу чёрным дымом, который ветер относил к высоковольтным ограждениям.
Люди расходились.
Пожилая женщина упрямо настраивала приёмник на другие волны, но прямого включения так и не нашла – только помехи, музыку или всё ту же зацикленную передачу о священной миссии корабля. Женщина выкрикнула что-то на гали, сплюнула себе под ноги и побрела в сторону хагаты, обхватив, точно ребенка, свой истошно хрипящий приёмник. Ана с тоской посмотрела ей вслед.
Торжественный голос ведущего, в который раз сообщавшего о вкладе в освоение космоса, беспомощно бледнел и отдалялся.
Толпа у ограждений изрядно поредела и затихла.
Говорить было не о чем. Никто теперь не надеялся увидеть хоть что-нибудь, кроме дыма и сигнальных огней. Люди просто не решались уйти, простояв у электрических заграждений весь день.