Но, впрочем, куда интереснее была другая случайность: Эндарс тоже вздумал снимать у них комнату! Эндарс… тот самый светловолосый маг, которого видел, перед потерей сознания. Приятель того драчуна и хама. Я, впрочем, прикинулся, что тогда мне было совсем дурно – и я совсем не запомнил, что с этим магом мы уже встречались, при шумных весьма обстоятельствах. Да и он пока молчал, что мы уже встречались.

Алина сделала пару глотков из кружки. Когда смотрел на неё, она не смотрела в мою сторону, но, когда мне что-то было нужно, обычно девушка почти сразу подавала это мне. Она наблюдала за мной, когда я не смотрел на неё. К Эндарсу Алина относилась чуть спокойнее, отстранённее.

Я часто видел её задумчивой. И почти никогда не видел весёлой. Да и было ли у неё что-нибудь, чему можно радоваться? Вряд ли. Здесь редко радовались. И почти всегда радовались чужому горю. Но я никогда не замечал, чтобы её радовало чужое горе. Никогда не замечал, чтобы девушку интересовал кто-то из мужчин. Хотя многие поглядывали на неё. Даже схлопотав испепеляющий взор её брата, идущего рядом. А брат её весьма оберегал. Разве что нас с Эндарсом на постой пустил, но, думаю, тут виноваты были деньги: он нам нарочно такую большую сумму заломил, чтоб мы переругались и ушли, но мы с магом не сговариваясь полезли за кошелями – и увидев в точности сколько требовал, Роман нас выгонять передумал. Хм… или он мечтал найти ей богатого мужа?..

Но, впрочем, мне надо было где-то отлежаться, покуда снова не окрепну после раны. Так что это место, другие – без особой разницы. Да и… Алина совсем не походила на Зарёну: ни внешне, ни характером. И так же помогала на время отвлечься. Но, впрочем, поговорю о ерунде, окрепну – и уйду. Тем более, что долго тут не продержусь. Надоело уже мясной пищи избегать, которой меня то и дело угостить пытаются.

Вздохнул невольно. Алина тут уже повернулась ко мне, вопросительно заглянула в глаза.

Она быстро поняла, что я не горю желанием есть мясные блюда – и на столе появилось много овощных. Такая милая забота. Молчаливая. Но душу её забота грела.

Мне казалось странным, что Алина вдруг влюбилась в меня. Что сделал для неё я? Почти ничего. Так, поддержал только раз. Но ведь обычное дело – поддержать попавшего в беду. Помог и ушёл. И всё.

Она не должна была узнать меня при следующей встрече, да и, вообще, мы не должны были встречаться ни в первый раз, ни во второй. Однако мы встретились. И оба раза случайно. И она как-то сумела меня узнать. Даже определила, что я сейчас почти без иллюзий. Мерзкий дождь! Или жар простуды?.. Или тот вор, пырнувший меня лезвием, разрушил иллюзии, которыми я скрывался?..

Теперь уже поздно было прятаться. Разве что уши скрыли волосы – и то хорошо.

И… она полюбила меня. Она почему-то полюбила меня. Всё-таки, это даже приятно – быть любимым, иногда ловить на себе внимательный взор красивых глаз, внезапно становиться жертвой её осторожной и молчаливой заботы. Она ничего не просила и ни на чём не настаивала. Я ещё в первое утро у них сказал, что поправлюсь – и уйду. И она приняла моё решение. Сразу. Хотя, кажется, иногда грустила – я ловил её грустные взгляды на меня, когда мы были рядом на кухне или встречались во дворе. Но она не хотела мне мешать идти тем путём, который я избрал. Это радовало. И немного смущало. Это её бескорыстие… тихая забота обо мне: поданная чашка горячей воды, вкусная еда из овощей, разнообразная. Она смирилась, что я уйду. Но, пока я рядом, хотела хоть как-то обо мне заботиться. Ничего не прося. Это было странно. Это было приятно.