Когда балахон вместе со штанами распахнулся в стороны – сомнений уже не оставалось. Выпуклый холмик лона был покрыт маленькими завитками. В последней отчаянной попытке доказать себе, что он ошибается, Кайрон коснулся темных волосиков. Гладко.

– Женщина-а-а…

Изломанный голос хрипел и булькал. Зверь не ошибся! Это он, он! Только он был слеп! Поверил собственным глазам, не пытаясь думать головой! Шарахался сам себя, погряз в собственном стыде и вместо того, чтобы услышать волка, твердил про собственную ошибку!

Девушка перед ним не шевелилась. Холодная, словно лёд, измученная жестокой лихорадкой. Он едва разбирал неровный стук сердца и слабое, прерывистое дыхание.

– Сейчас… сейчас…

Бормотал, то пытаясь растереть ледяные ручки, то замерзшие ножки. От собственной бесполезности тошнотворная слабость превращала тело в дрожащий студень.

– Айвилл…

И теперь ее имя звучало иначе, да и ее ли оно было?! Кайрон вскочил на ноги и, спотыкаясь, бросился в главную комнату. Крышка кованого сундука отлетела в сторону. Плащ из меха ширшола темно-серой занавесью мелькнул в воздухе. Привилегия сильнейших оборотней – он согреет в самый лютый мороз и вернёт тепло тому, кто в нем нуждается.

Айвилл изломанной куклой лежала на развороченной постели. Голова запрокинута, рука безвольно свисала, и длинные пальчики почти касались досок пола.

Завернув девушку, Кайрон бегом понёсся к шаманкам, и его не волновали ни удивлённые крики соплеменников, ни хлещущий по плечам ливень. Рубашка промокла почти сразу, сапоги скользили по мокрой траве, но серый мех ширшола почти не пропускал воду – лишь это было важным.

До просторного логова шаманок было ещё несколько десятков шагов, а он уже чуял тонких запах жженого дерева. Гвен там! Не ушла в горы или к горячим источникам, не умчалась белоснежной волчицей в ущелье, к священным камням, а сидела под плетёным навесом и резала из брусков обереги.

– Гвен! – выдохнул, падая на колени. – Вылечи ее!

– Твой волк ошибся, – не подымаясь головы, возразила демонова лисица, – не в этом ли ты убеждал всех и себя?

И хоть бы удивление или возмущение он услышал в ее голосе! Но нет. Он был сух и скрипуч, словно снег.

– Ты вылечишь ее! – рявкнул Кайрон.

А у самого душа в пятки ушла – шаманок не просят так нагло. Не приказывают и не требуют, как сейчас требовал он. Никто из вождей не может принудить вестниц Матери Волчицы сделать хоть что-нибудь.

И все-таки Гвен посмотрела на него. Пристально и долго. А потом, ни слова не говоря, сложила резные фигурки в плетёный ящичек и просто исчезла в недрах большого логова.

***

«Тебе стоит запастись терпением, если ты хочешь заставить инструмент петь соловьем, а не кашлять, как осипший от вина пьяница», – так любила повторять их соседка. Она была бродячим менестрелем, пока старость и усталость не заставили осесть тут, в их городке. Айлу рыжая Франко приметила ещё девочкой. «Чудный голосок, тонкие пальчики. Эй, пташка, что стоишь, распахнув клювик? Лети ка сюда! Научу колдовству!» Так заманила стареющая менестрель к себе на двор последнюю ученицу.

«Терпи доченька, твои силы – это дар». Руки мамы теплые и мягкие, а нежный голос звучит печально. Айла терпела. Ей было ужасно плохо, но она старалась сжимать зубы, чтобы те не стучали сильно. Целительская магия не даётся просто так – она рождается в стонах и лихорадке.

«Представь, что твои силы – это вода. И чтобы лечить, ей нужно дать выход. Терпеливо веди их к свободе» На берегу их озера Вилл выкопал небольшую ямку, которую тут же наполнила вода. А потом крепкой палкой провел борозду, выпуская влагу на свободу. Айла внимательно следила за тоненьким ручейком. Вилл так интересно рассказывал! Но учебу в Академии родители смогли оплатить лишь ему. Айла не обижалась. Лекарки иногда выгорали после родов, а вот магички никогда. Странная шутка Богов, но что поделать – Дар созидания хрупок и неустойчив.