Корби решил, что ни в коем случае не будет считать бабки на глазах у Олега Борисовича, и уж тем более не станет показывать ему, где они лежат.

Когда Корби вернулся на кухню, поздний обед уже был готов. Они едва уместились за маленьким столиком. Корби досталось место напротив Олега Борисовича. Он дипломатично притих и ел, изредка выдавая свое восхищение кулинарными способностями хозяина дома. Олег Борисович выглядел довольным.

– Куда будешь поступать? – спросил он.

– Я еще не решил, – признался Корби. – Дед хотел, чтобы я учился на юриста, и я хорошо готовился к ЕГЭ по русскому, истории и обществознанию.

– Пока оценок нет, это пустой разговор, – заметил Ник. – Можно готовиться к математике, а случайно сдать на пять химию.

– Да, – согласился Корби. – Но даже если у меня хорошие оценки только по моим трем предметам, я могу поступать много куда. Например, на историка или психолога.

– А не хочешь в театральный? – серьезно предложил Олег Борисович. – У тебя модельная внешность. С таким лицом будешь зарабатывать деньги, почти ничего не делая. – Он добродушно усмехнулся. – Только не дай себе потолстеть и держись в форме.

Корби подумал, что, наверное, перестарался, когда приводил себя в порядок.

– Я никогда не был к этому расположен, – двусмысленно заметил он.

Ник усмехнулся.

– К нам приходят ребятки сниматься в рекламе, – жуя, продолжал Олег Борисович, – так играть вообще не могут, даже улыбаются в камеру ненатурально. Но у них классный вид. Я не знаю, что они с собой делают. В качалку, наверное, ходят.

Он встал, открыл холодильник, вернулся за стол с банкой пива.

– Если хочешь, – показал он на банку.

– Нет, спасибо, – отказался Корби. – Мне вчера хватило.

Олег Борисович посмотрел на сына.

– Пап, я утром опохмелился, – сказал Ник.

Продолжали есть.

– А зачем вам леталка? – неожиданно спросил отец Ника.

Корби удивленно вскинул голову, но ничего не сказал. Он догадался, что это связано с уговором с Андреем, и тщетно пытался себе представить, о чем идет речь.

– Просто классная вещь, – ответил Ник. – И еще, Ара интересуется твоей работой.

– А… – протянул Олег Борисович. – Ну, пусть заходит.

– Зайдет, – заверил Ник.

– Тогда и камеру бери, – предложил ему отец, – и все остальное.

– Круто, – сказал Ник.

– Спасибо, – поддакнул Корби.

У него зазвонил телефон.

– Ара, – сообщил он.

– Легок на помине, – рассмеялся Олег Борисович.

– Привет, – сказал Корби в трубку.

– Здорово, – приветствовал его Ара. – Я уже подхожу к школе.

Голос у него был совершенно ошалелый.

– Ты рано, – сказал Корби.

– Я просто не могу нести их домой, – с каким-то нездоровым восторгом объяснил черный брат. – Они огромные и торчат из рюкзака. Меня пропалят.

– Ладно, я понял, – протянул Корби.

– Может, вы придете пораньше? – спросил Ара.

– Ник, – сказал Корби, – Ара предлагает пораньше.

Ник пожал плечами.

– Мы почти доели, – ответил он.

– Минут через двадцать, – сказал Корби в трубку.

– Окей, – согласился Ара. – Буду ждать.

– Давай, – напутствовал его Корби.

Он спешно запихнул в себя остатки отбивной и даже вытер тарелку корочкой черного хлеба. Друзья встали из-за стола.

«Стечкин», леталка и загадочные «они». Корби почувствовал, что его захватывает желание увидеть трофеи своих друзей. Что бы это ни было, что бы теперь ни выкинул Андрей – в любом случае, вечер пройдет необычно.

Без четверти восемь Корби и Ник подошли к старому зданию школы. За полгода до окончания их перевели в новое здание, которое находилось дальше и отсюда, и от их домов, из-за какого-то мутного проекта реновации микрорайона. Впрочем, по этому проекту ничего пока не было сделано, и школа по-прежнему стояла, окруженная обветшалыми, выселенными домами. Директриса еще собиралась за нее повоевать, так что школа жила практически на два здания – часть вещей демонстративно не перевозили, все время ссылаясь на какие-то неурядицы, окна и двери не заколачивали, а просто заперли. Периодически, опасаясь резких движений со стороны непонятно кого, сюда отправляли охрану, но обычно ее заменяла сигнализация.