– Э, в Алый квартал потянуло? – хмыкнул Кенну, удерживая Йири за рукав. – Я не против, будет, что тебе показать. Только смотри, как бы тебя там не оставили, не сманили. Как же мы без тебя?

Йири приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать, но передумал, залился розовой краской и чуть ли не полетел дальше по улице, подальше от ярких изгородей. Смеющийся Кенну еле догнал его.

– Помедленней, птичка. Чего перепугался? Ведь уже не младенец.

– Да перестань, – отмахнулся младший, все еще не смотря на Кенну. – Идем дальше?

– Вор! Держите его! – раздалось справа от Йири. Мальчишка шарахнулся в сторону, едва не сбитый с ног угловатого вида подростком, за которым гналось несколько человек. Кенну радостно засвистел. Тут из ближайшей подворотни вынырнули двое стражей порядка. Незадачливый воришка угодил прямо им в руки. Кенну ломанулся вслед за бегущими. Укравшего кошелек у богатого ротозея ждало жестокое наказание.

– Пойдем, – взмолился Йири. – Я не хочу за ними.

Кенну недовольно скривился.

– Да брось. По заслугам получит. А ты и впрямь как девочка нежная…

Однако он подчинился желанию младшего. Настроение было испорчено. Они вернулись в гостиницу. Хиранэ встретил их не больно-то ласково.

– Все шляетесь невесть где…А Райху вон морду набили…

– Правда? – лицо Кенну расплылось в довольнейшей ухмылке. – Мир не без добрых людей.

Мальчишка словно не расслышал фразы Хиранэ, молча поднялся в их комнату. Присел у жаровни, уставился на угли и замер. По улицам медленно брел сиреневый сумрак, впервые напомнив о холоде осени. Рука Йири протянулась к углям извечным жестом желающего согреться. На его плечо опустилась большая ладонь.

– Дурачок. Как же ты намерен жить в этом мире? – спросил Хиранэ. – Нельзя быть таким беззащитным. Ты даже воров жалеешь. А кто пожалеет тебя, попадись ты такому вору на пути к спасению?

Йири молчал. Казалось, он так глубоко ушел в свои мысли, что вот-вот зачерпнет рукой углей из жаровни, чтобы просеять их, как песок между пальцами.

– Это все справедливо, я понимаю. Но в нашей деревне не так живут. Каждая семья больше думает о себе, да, – но и соседей не забывает. Иначе – совсем не выжить.

– В городах по-другому, малыш.

– Я понимаю… Каждому ветер шепчет свое. Есть много такого, чего я не хотел бы в жизни. Но это …все равно есть. И от меня не зависит. Но от меня зависит не радоваться беде чужого человека. Будь он даже вор.

– А убийца?

– Я буду рад за того, кто сумеет выжить из-за его неудачи. Но ведь пойманного убийцу ждет смерть. И неизвестно еще, что потом… Как я могу радоваться такому?

– Тебе в отшельники надо податься, – усмехнулся Хиранэ. – Будешь творить чудеса милосердия.

– Не стоит с этим шутить, – негромко, но твердо отозвался мальчишка. – А отшельнику очень легко позабыть о людях, заботиться только о себе. Чтобы думать о людях, нужно любить.

– Иями-Заступница, откуда в тебе такие взрослые мысли? – подивился Хиранэ. – А сам ты чего хочешь?

– Жить, – слово прозвучало очень определенно и полно, словно мальчишка и впрямь точно знал, что значит жизнь для него.

Столица. Записки Хали

«Третий день месяца Журавля. Сегодня был праздник Осенних цветов. Я, Аину Намаэ, прозванная Хали по имени полевого цветка, впервые полностью устраивала его по собственному желанию. Многие из моих дам и служанок не одну неделю плели интриги, лишь бы я допустила их к участию в празднике на одной из почетных ролей.

Но как это скучно! Радуют только цветы. Особенно золотые шары с гор…но больше всего я люблю бледно – желтый цвет, хотя цвет этот многие называют грустным. А цвет серебристой молодой зелени – не люблю. Жаль, именно он испокон веков считается привилегией Золотого дома во время другого праздника – весной. Тогда мне приходится надевать то, в чем я выгляжу глупо.