– О… – сонный Даан уселся на кровати, жмурясь от неяркого, теплого света маленькой, низкой свечи, что Сантиль держала в руке на плоском подсвечнике с ручкой. – Спасибо…

– Я там все постелила… и вода уже нагрелась, наверное… Сейчас проверю…

Еще не совсем проснувшийся Даан слушал ее, молча кивая. Затем он встал, и потянулся к своей котомке, чтобы достать умывальный набор.

– Вы там как… помоетесь, рубашку свою оставьте… Я постираю потом… – продолжала смущаться на каждом слове Сантиль. – Я рубашку брата вам приготовила… Ему сшили той весной, а он её так и не носил. Теперь мала вот… в сундуке пролежала. Она чистая! Вы помоетесь, наденьте свежее… А я вам пока завтрак принесу. Сюда… Вы пирог с мясом будете? Вкусный… вчерашний… Сегодня еще тесто не ставили, скоро будем, но… И горячий цветочный чай принесу. Только простой, без пряных трав… и альтунарский кофе^>6 не смогу вам сварить. Он ароматный очень, все в доме проснутся…

Даан выслушал ее с широкой улыбкой.

– Ты – моя светлая звёздочка, милая, заботливая Сантиль!

Золотое у тебя сердечко. Точно. Спасибо тебе!

Он, наконец, вытащил чехол с умывальным набором, и стал торопливо убирать свой скромный багаж обратно в сумку. Сантиль украдкой следила за движениями его рук, и от Даана не скрылось то, с каким интересом посмотрела она на исписанные чернилами свитки пергамента, на которых он записывал свои стихи и пьесы, и особенного внимания девушки удостоилась небольшая книжица, которую он уже второй год носил с собой.

Эта книга досталась ему совершенно случайно. Он тогда впервые попал в столицу – только в тот раз путешествие началось с Западного Астер де Торонисса, а не Восточного, как сейчас. Одна довольно милая поэтесса под покровительством богатого мецената издала сборник своих стихов. Тираж был маленький, но прием с распродажей устроили на славу. Сами по себе стихи были довольно милы. Ничего гениального или жгущего разум и сердце, как стихи поэтов Киннара, в них не было, но для легкомысленной дамочки и таких же читательниц вполне подходило. Даан тогда ненароком попал на это событие. Что-то спел. Что-то сыграл. Сделал несколько многозначительных комплиментов выдающимся талантам поэтессы и изящности её рифм, и поспешил ретироваться как раз тогда, когда благодетель стихотворицы решил, что заезжий менестрель нарушает правила приличия. Но, сказать по правде, Даан потом еще виделся с этой дамочкой раз или два при других, куда более душевных, обстоятельствах. Тогда-то он и получил от нее в подарок вот эту книжицу.

Сантиль, конечно, историю появления этой книги в котомке менестреля не знала, но её куда больше интересовало название

«Пламень каменного сердца», выведенное потрескавшимся сусальным золотом на потертой обложке. Даан отметил себе этот интерес девушки – на всякий случай – поскорее завязал котомку, подхватил чехол с умывальными принадлежностями, и негромко скомандовал:

– Веди же меня в царство душистого мыла, горячей воды и чистоты, моя звёздочка!

Сантиль смутилась, зарделась, и поспешила из комнаты, ступая тихонько и освещая в полумраке огарком свечи дорогу себе и Даану.

В ванной, представляющей из себя небольшое помещение с облицованными камнем полом и стенами, тоже царил полумрак. Колбы светильников с люминарисом были прикрыты небольшими резными вставками, специально сделанными во всех подобных лампадах для регулирования яркости освещения. В ванной их было всего два – оба на стене, рядом с довольно большим зеркалом в простой деревянной раме. Под зеркалом стояла небольшая, грубоватая тумба, сооруженная из такого же камня, как пол и станы. В тумбу была встроена небольшая раковина, похожая на неглубокий жестяной таз. Рядом с раковиной стоял жестяной же кувшин для умывания, и оставалось еще достаточно места для того, чтобы купальщик или купальщица могли расположить принадлежности для мытья. На стене дальше висело несколько ковшей с длинными рукоятками. Рядом с дверями – лавка для одежды. На ней Даан обнаружил обещанную ему чистую смену белья. Сама дверь, как обратил внимание музыкант, запиралась на небольшие, но прочные засовы с обеих сторон. Ванна – большой деревянный ушат – стояла у противоположной от входа стены, под маленьким плотно занавешенным оконцем. Края и дно ванной были по старому обычаю застелены простынями. Ванна была налита водой больше, чем наполовину. От воды шел пар, едва уловимо пахнущий ромашкой.