А Бунгло вёл своих друзей дальше и смотрел на Солнце: по нему он мерил свой шаг. И когда Солнце действительно встало над головой, он остановился и, к удивлению всех, улёгся у обочины дороги.

– Бунгло, что сегодня с тобой происходит? – спросила Саломея. – Ты устал?.. Тебе плохо?.. Скажи, что с тобой, Бунгло?

Но Бунгло посмотрел на неё с загадочным выражением своей морды и других каких-либо знаков не подавал.

Все присели вокруг Бунгло с надеждой понять, что означает его поведение.

– Наверное, так надо! – сказал Ра.

– Ну что же, сделаем передышку, – сказала Саломея.

Вдруг на дороге, которую они должны были пересечь, показался маленький караван осликов.

На четырёх осликах восседали всадники. Они в окружении вели семь – восемь человек в кандалах. Один из всадников возглавлял шествие.

– Кто они такие? – с тревогой спросила Саломея.

Она взглянула на Бунгло, но тот был спокоен.

– Кого они сопровождают, арестованных, что ли? – проговорил про себя Захарий.

Вдруг они услышали громкий голос всадника, который ехал последним:

– Господин, он уже мёртв!..

Караван остановился.

Господин, – тот, который возглавлял шествие, – слез с осла и подошёл к тому, кто его звал. Тот тоже слез с осла, на котором остался не вьюк, а человек, висевший на спине осла как вьюк.

Господин повелел сбросить его на землю. Потом нагнулся и долго проверял безжизненное тело.

– Он мёртв, господин… Он уже со вчерашнего дня мёртв, но я не говорил тебе, не хотел огорчить.

Господин привстал.

– Да-а-а, мёртв… – злобно сказал он. – Обманули меня, мерзавцы, продали мне больного раба… – и он выругался, и погрозил кому-то.

– Господин, прикажешь бросить его в канаву?

Господин стоял в нерешительности.

– Он же был художником… какой был хороший товар… продал бы его в Риме за большие деньги… Какой товар!..

– Господин, он уже не товар, а мертвец… Кто купит мёртвого раба, каким бы художником он ни был!

– Чему ты меня учишь? Сам не понимаю, что ли? – закричал господин гневно. – А если он оживёт, я же потеряю товар?

– Господин, – робко сказал тот, – он второй день как мёртв, не оживёт он больше… Тащить мертвого раба в Рим…

– Замолчи, говорят тебе… Не оживёт, не оживёт… Много ты знаешь… Говорят, ожил человек… Умер, положили в гробницу, а на третий день ожил… Иисусом Христом его звали…

Господин закрыл глаза ладонями, видимо, молился. Потом приказал всем всадникам:

– Хорошо… Бросайте его в канаву… А может быть, похоронить?

– Зачем его хоронить, господин! Бросим в канаву и поедем…

– Потому, что был художником… Человеком…

– Пока мы выроем могилу, Солнце сядет, и мы застрянем на полпути…

– Бросайте… – согласился господин.

Трое потащили мёртвого к обочине дороги и бросили в канаву. Потом все сели на своих ослов. Рабы в кандалах все это время сидели на дороге и грустно наблюдали, как поступают с мёртвым рабом.

– Пошли! – закричали на них сидевшие на ослах и ударили их плетями. Те привстали, и караван двинулся.

Когда, погруженный в свои грустные думы господин подошёл к перекрёстку дорог, он неожиданно для себя увидел огромного медведя и заорал от страха.

Бунгло стоял перед ним на задних лапах, как гора, и не давал дорогу.

– Убейте его… убейте его… – кричал до смерти перепуганный господин, но ни один из трёх всадников не осмелился вынуть свои кинжалы из ножен. Рабы же, скованные в кандалах, с интересом смотрели на огромного медведя и на тех, кто стояли рядом.

– Господин, – обратился к первому всаднику Иорам, – нас не надо бояться… Освободи этих рабов и медведь ничего тебе не сделает!

– Что?! – заорал господин. – Освободить рабов?! Кто вы такие, что против закона идёте?.. Разбойники… Сопляки… Я вам покажу… Убейте медведя! – грозно приказал он оторопевшим всадникам, но те не сдвинулись с места.