– Я должен забыть и skolpadda?

– Да. – Сюзанна вспомнила гипнотизера, которого видела в каком-то телевизионном варьете-шоу, может, того же Эда Салливана. – Никакой черепахи вы не видели, но до конца дня будете пребывать в прекрасном расположении духа, слышите меня? Будете чувствовать себя… – «словно выиграли миллион баксов, крон»? Возможно, миллион баксов для него ничего не значил, а миллиона крон не хватило бы и на стрижку. – Будете чувствовать себя так, будто вас назначили представителем Швеции в ООН. И перестаньте тревожиться насчет любовника вашей жены. К черту его, так?

– Йа-а, к черту этого парня! – воскликнул Матс и уже заулыбался, хоть и продолжал плакать. Что-то удивительно детское проглянуло в этой улыбке. Глядя на нее, Сюзанна одновременно радовалась и огорчалась. Ей захотелось сделать для Матса ван Вика что-то еще, раз уж была такая возможность.

– А ваш кишечник…

– Йа-а?

– Будет до конца вашей жизни работать как часы. – Сюзанна подняла черепашку повыше. – Когда вы обычно справляете большую нужду, Матс?

– Сразу после завтрака.

– Пусть так и будет. До конца вашей жизни. Если только вы не будете заняты. Будете опаздывать на встречу или куда-то еще, просто скажите… э… Матурин, и желание облегчиться перенесется на следующий день.

– Матурин.

– Совершенно верно. А теперь идите.

– Я не могу взять skolpadda?

– Нет, не можете. Идите, сейчас же.

Он уже шагнул от скамьи, остановился, вновь посмотрел на Сюзанну. И хотя щеки оставались влажными, на губах играла хитрая, даже озорная улыбка.

– Может, мне следует взять ее? Может, она моя по праву?

Давай поглядим, что получится из твоей затеи, козел, подала голос Детта, но Сюзанна, которая все больше и больше чувствовала себя лидером этой странной триады, в ту же секунду осадила ее.

– Почему вы так сказали, приятель? Скажите, прошу вас?

Озорства в улыбке прибавилось. «Только не говори, будто не понимаешь», – читалось в ней. Так, во всяком случае, воспринимала эту улыбку Сюзанна.

– Матс, Матурин. Матурин, Матс. Вы чувствуете?

Сюзанна чувствовала. Хотела сказать ему, что это всего лишь совпадение, потом подумала: Калья, Каллагэн.

– Я чувствую. Но skolpadda не ваша. И не моя.

– Тогда чья? – умоляюще.

И прежде чем рассудок смог остановить ее (хотя бы скорректировать ответ), Сюзанна сказала правду, которую знали душа и сердце: Она принадлежит Башне, сэй. Темной Башне. Туда я ее и возвращу, если будет на то воля ка.

– Да пребудут боги с тобой, леди-сэй.

– И с тобой, Матс. Долгих тебе дней и приятных ночей.

Она проводила шведского дипломата взглядом, потом посмотрела на вырезанную из слоновой кости черепашку: А ведь это забавно, не так ли, Матс, старина?

Миа черепашка не интересовала, ее заботило только одно: Этот отель. Там будет телефон?

Сюзанна-Миа сунула черепашку в карман синих джинсов и заставила себя подождать двадцать минут на скамье в скверике. Провела это время, восхищаясь своими отросшими ногами (кому бы они ни принадлежали, ножки были что надо) и шевеля новенькими пальцами в новых

(отобранных, украденных)

туфлях. Однажды закрыла глаза и перенеслась в зал управления «Догана». Желтых и красных огней прибавилось, машины, установленные под полом, гудели сильнее, но стрелка на индикаторной шкале, маркированной СЮЗАННА-МИО, лишь на чуть-чуть сдвинулась по желтому сектору в сторону красного. На полу начали появляться трещины, как она и предполагала, но пока они не выглядели угрожающими. Ситуация, конечно, оставляла желать лучшего, но Сюзанна склонялась к тому, что с этим можно жить.

Чего мы ждем? – спросила Миа. Почему мы здесь сидим?