Даос обогнул служанку и медленно вошел во двор, но не прошло и мига, как в землю полетела фарфоровая кружка и женский голос завизжал:

– Вон! Пошли все вон! Здесь нечистая сила… Нечистая сила!

Цзин Нин взглянул на лицо юной госпожи семьи Лю и слегка нахмурил брови. Он достал из-за пазухи желтый бумажный амулет и, бормоча заклинание, двинулся к ней.

Служанка вместе с господином Лю следили за ним с тревогой, однако лицо юной госпожи постепенно стало разглаживаться, а когда Цзин Нин наконец-то передал амулет девушке, приобрело тот же ласковый вид, что имело до появления недуга.

– Подождите немного снаружи и держите его крепко.

Сжимая в ладони амулет, юная госпожа послушно вышла со двора. Со щелчком дверь заперлась изнутри. Взгляд Цзин Нина медленно прошелся по каждому уголку комнаты, а затем упал на рисунок за столиком для курильницы.

На рисунке была изображена девушка, одетая в бледно-желтое платье, под деревом плакучей ивы. Прислонившись боком к растению, она, казалось, одновременно любовалась рыбами, пребывала в глубоких раздумьях и словно была потеряна. Родинка у глаза, напоминавшая слезу, придавала облику печали. Цзин Нин почти в тот же миг узнал в изображении юную госпожу Лю, а еще понял, что она ей вовсе не является.

Он только сделал шаг и не успел еще ничего предпринять, как изображение тут же размылось и из картины неожиданно высунулась голова. Девушка с ребячливым видом наигранно закатила глаза и показала ему язык, как будто верила, что такое глуповатое поведение могло его отпугнуть.

Закончив с представлением, которое рассмешило бы даже ребенка, она быстро нырнула обратно в картину и спрятала голову, точно черепашка.

Простояв мгновение в оцепенении, Цзин Нин загадочно прищурился. Он впервые видел настолько глупую нечисть. С невозмутимым видом он шагнул вперед и постучал по столику для курильницы.

– Выходи.

Изображение не двинулось. Тогда даос согнул пальцы в заклинании и с вспыхнувшим на ладони клубом оранжевого огня произнес:

– Так как дел ты натворила немного, я хотел отнестись к тебе со снисхождением, но… – он слегка подпалил свиток с изображением, – раз ты выбираешь продолжать свои злодеяния, мне ничего больше не остается.

Изображение продолжало молчать еще какое-то время, но потом, будто не вытерпев напряжения, вся покрывшаяся потом девушка вновь высунула голову на поверхность. Она озлобленно вытащила язык и угрожающее шикнула на служителя.

Нисколько не изменившись в лице, Цзин Нин погасил огонь, а затем проворно ухватился за длинный язык.

На лице девушки тут же отразился испуг, она вся побледнела. Уголки губ Цзин Нина слегка приподнялись, и мягким голосом с редкой ноткой веселья он произнес:

– Будет немножко больно.

Тут же, без всяких церемоний, он потянул за язык и силком вытащил ее из картины.

– Ай! Ой… – Девушка в желтом униженно свернулась на полу и мысленно зарыдала, баюкая руками язык, что пока был не в состоянии сжаться обратно.

Цзин Нин же как ни в чем не бывало вытер перепачканную в слюне ладонь о ее свиток, размазав при этом выразительный рисунок ивы. С собирающимися в глазах слезами девушка в желтом устремила на него гневный взгляд, а затем, еле выговаривая слова, произнесла:

– Вот же.

Цзин Нин, которого и без того обвиняли в бесстыдстве, не придал этому особого значения и равнодушно спросил:

– Как тебя звать, нечисть из картины?

Та горделиво хмыкнула и отвернулась. Тогда Цзин Нин повел указательным пальцем, и прямо ей в лоб ударился шарик яркого огня. Обожженная девушка во весь голос завопила.

Даос спросил еще раз помягче:

– Как тебя называть?