Я отчётливо слышал, как заскрипели зубы мистера Брума. Мы все застыли, боясь что-либо добавлять. Тирада Леона нас либо спасёт, либо окончательно уничтожит. Первым не выдержал мой отец: негромко зааплодировал, отчего у меня чуть глаза на лоб не полезли.

– Хантер, тебе с ними придётся несладко. Они пробили брешь в твоей защите. – Он слегка улыбнулся дяде Леона. – Что и следовало ожидать от человека из семьи полицейского.

– Должен признать, я тоже порядком удивлён, – снисходительно ответил мистер Кагер.

– Эти правила ввёл ещё Лука лет двадцать назад! Я забыл убрать их из общего свода! – возмутился мистер Брум. – Да кто бы додумался вообще туда смотреть?! В Академию никто из полукровок никогда не пытался поступить. Вот в Тритикуме есть смешанная школа-интернат для чистокровных и полукровок, но маленькая, у самой испанской границы. Им можно такое проворачивать, они на отшибе! – Он эмоционально размахивал руками. – Но Ромус, Академия! Это уже совсем другой разговор.

– Чистокровные и полукровки учатся вместе? – удивлённо спросил я у отца. – Но как?

– Это чистокровные, потерявшие финансовую стабильность, и полукровки из семей среднего достатка, – нехотя ответил он. – Тритикум у нас под большим влиянием Испании. Это не Ромус, Готье.

– Нам нельзя такое допускать здесь, в столице. – Не унимался мистер Брум, – В Тритикуме – пожалуйста! В моей Академии – нет, и ещё раз нет!

Мой настоящий отец хотел, чтобы полукровки учились в Академии Святых и Великих? Я не верил своим ушам. Если я сейчас буду единственным, кто переспросит, будет ли это подозрительно? И что это за школа в Тритикуме?! Почему о ней никто ничего не слышал? Её так хорошо скрывают? Я посмотрел на Оливера и Леона. Кажется, они тоже были в замешательстве.

– Хантер, прекрати кричать. Уилл прав, ты недоглядел, так что теперь пожинай плоды. – Мистер Кагер потянулся за сигаретами. – Наш Лука уделал тебя даже сейчас.

– Ни слова больше, – огрызнулся мистер Брум. – У меня нет сил с тобой спорить, Ян.

Мистер Кагер миролюбиво поднял руку с зажатой в пальцах сигаретой.

– Какие споры, мой друг, – в тоне я уловил лёгкую насмешку.

– Хантер, Ян, предлагаю отпустить детей, – обратился к ним отец. – Сейчас нам надо решить по поводу свода правил.

– Да что тут решать? Полукровка в Академии! С меня комитет родителей дважды шкуру сдерёт, а все патриции с префектами разбегутся, как только до них дойдут слухи. Я аннулирую заявку и всё!

– Если это просочится в зарубежные СМИ… Нас ведь так любят во Франции и Испании. Про Великобританию я вообще молчу. – Мистер Кагер закурил. – Лукиан Бёрко ввёл эти правила, а Хантер Брум самолично решил пойти против императора. И даже не подал прошение в Совет Старейшин.

– СМИ разнесут это, помяни моё слово, – произнёс отец, – Тебе надо было раньше исправить регламент поступления.

– Не удивлюсь, если Лукиан сейчас в гробу улыбается.

– Хватит! – повысил голос мистер Брум. – Осторожнее, Ян, со словами. Тебе ли, полицейскому, этого не знать? Старейшины тоже без дела не сидят. Вы не думали о том, что на это скажет Фредерик Лир?

– Подождите с обсуждениями. Господа, – отец указывал нам на дверь, – вы свободны.

Впервые в жизни я горел желанием остаться в этом кабинете. Они упоминали Лукиана Бёрко, моего настоящего отца, и мне жутко хотелось узнать о нём больше.

Мы вышли молча и заговорили, только когда оказались в моей комнате. Оливер устало плюхнулся на кровать, зарылся лицом в подушку и с облегчением застонал.

– Оливер? – осторожно позвал я.

Он обернулся ко мне с широкой улыбкой.

– Фух, легко отделался! Вы слышали моего отца? Впервые он так кричал. Не на шутку взбесился.