Никто не жаловался. Не спорил. Не предлагал. Осталось лишь смирение, тупая покорность судьбе да плохо скрываемое отчаяние.

Они слишком близко подошли к опасной черте, за которой ждала лишь смерть, и я не знал что делать.

Сердце обливалось кровью каждый раз, как я смотрел на Радху, больше напоминающую тростинку, на Муириса, прозванного Худым ещё до того, как всё это началось. Как стоило называть его теперь – даже и не знаю. На других детей. Брошенных всеми, оставленных за ненадобностью, лишних в этом мире.

Я смотрел – и каждый раз представлял на их месте дочку. И готов был выть от ярости. От страха. От бессилия.

Каждый новый день, каждые новые руины, каждая потраченная крошка еды и капля воды лишь усугубляли и без того кошмарную ситуацию.

Сентябрь полностью вошёл в свои права, и осень начала триумфальное шествие по континенту, превращая ночи в самое настоящее испытание холодом. Растопка попадалась не слишком часто, одеял не хватало, поэтому я отдал плащ детям – всё равно не схвачу пневмонию. Так же поступили и близнецы с Сюин. Мы поделились и своими одеялами, а также скромными запасами одежды, сохранившейся в седельных сумках.