– Мое имя – ветер, что играет с твоими волосами. Мои имя – гром, что будит тебя по ночам. Мое имя – дождь, что омывает твое прекрасное лицо. Мое имя – страсть, которую ты всецело отсекаешь от собственного разума и тела. Имя мое – предсмертный крик ослепленного воина. Ци Сифэнь, ловкий ветерок меж травинок. Твой отец ждет тебя, Тай Фэн. – Девушка бросила гребень на пол и приготовилась вцепиться ему в горло.

Сладкая пелена онемения спала, и Тай Фэн успел развернуться, наскоро вырисовывая печать изгнания в воздухе. Шумным ветром Ци Сифэнь пронеслась по покоям, поднимая за собой кучу свитков и бумаги, аккуратно лежавших на полках. Она взвивала вверх все, мимо чего пролетала. Своим вихрем она била посуду, сносила со столов вазы и роняла мебель. Осколки былой фарфоровой красоты вихрем кружились над полом. С оглушительным визгом служанка вырвалась через балконные двери навстречу серому небу.

Тай Фэн осторожно вышел на балкон и осмотрелся. Ветер утих, голоса людей и песни птиц снова появились. Кем на самом деле была эта девушка? Ведьмой или оборотнем? Он точно знал лишь то, что она желала ему смерти. Вспомнив о покойном отце, Тай Фэн закрыл глаза и вздохнул, чтобы прийти в себя. Как отвратительно… Он почти поддался ее чарам.

– Что ж, игра на дунсяо сегодня действительно не задалась. – Тай Фэн усмехнулся и направился к выходу из своих покоев.

Цзян Юн с неприкрытым удовольствием жевал паровую булочку, так ловко украденную из торговой лавки неуклюжей женщины по имени Сянь Чан. Какая же невнимательная! А вот булочка очень вкусная… Болтая ногами туда-сюда, он сидел на перилах балконного коридора, у длинной стены которого располагались металлические двери квартир. Ему доставляло огромное удовольствие каждое утро воровать что-нибудь съестное из торговой лавки Сянь Чан, потом взбираться на перила и наблюдать за утренним городом.

Найчжоу, словно огромная, пыхтящая паром машина, нехотя открывал тяжелые веки. Как и сами люди здесь. Сонные, они еле-еле выходили из своих квартир и плелись вниз по лестнице на улицу. Кто-то шел на работу, кто-то отправлялся рыбачить в море Фэй, прозванное жителями города «бурым». Цвет у него такой, потому что грязное. А рыба из этого моря была пустой на вкус.

Доев булочку, парень зевнул и улыбнулся. Если жители города Найчжоу проснулись, значит, его работа тоже не ждет. Но прежде ему хотелось пожелать доброго дня своей небольшой семье. Он спрыгнул на бетонный пол и приблизился к двери квартиры. Как можно тише прошмыгнул внутрь.

– А-юн[3]! – Детские ручонки обхватили его за талию. – Братец, ты где был?

Цзян Юн опустил взгляд вниз. На него смотрели два огромных темных глаза с каймой длинных ресниц. Девочка отпустила брата и на шаг отошла, рассматривая его, словно видела впервые.

– Бабушка еще спит? – шепотом спросил Цзян Юн и нежно погладил сестру по голове. – Смотрел на восход.

– А когда мне можно будет посмотреть на восход?

– Вот съешь тысячу паровых булочек, сестричка, а потом еще – и подрастешь! Буду показывать тебе восход солнца. – Парень улыбнулся и прошел в небольшую кухоньку.

Для трех человек здесь едва хватало места. Бабушка Цзян Мэй хозяйничала на этой территории сама. И пусть на кухне было тесно, однако все лежало на своих местах. Любимая старенькая рисоварка стояла на столе и занимала бо́льшую его часть. У стола – три табурета из темного дерева. Развернешься, и сразу плита на две конфорки, всегда чистая. Чуть выше висели ящички из такого же темного дерева с кухонной утварью внутри. Небольшое окно всегда приоткрыто, чтобы проветривать маленькое помещение.