Как только я забралась в карету, я сразу же заметила рыжую морду Борнамиса. Он выглядел настолько мрачным, что, казалось, его липараяде тоже начало тускнеть.

– Мне жаль, что я так подвёл вас, моя леди… – прошептал он, не поднимая глаз – Я хотел остановить его, наплести неправду на его голову…

– Нет, Бор… – мне было больно видеть дворецкого в таком состоянии – Ты сделал всё, что мог. Даже столь ненавистная мне ложь не смогла бы сработать против него. Нам остаётся только надеяться на визит матери, если он вообще хоть когда-нибудь свершится.

Какое-то время мы сидели молча. Но как только карета тронулась с места, Борнамис поднял голову.

– Ради чего вы покинули площадь, если не секрет? – вдруг спросил он – Тот салгаркад что-то знал?

– Скорее, наоборот – он не знал. – вздохнула я, выглядывая в окно – Он не знал, что мой отец так суров по отношению к музыкантам вроде него. Я не хотела оставлять его одного с теми гувеями. Я не хочу для него такой же участи, как та, что навалил на наши плечи Карванест…

С моим голосом замолкло и окружение. Лишь топот зуфуранов снаружи нарушал эту оглушительную тишину. Мне ничего не хотелось в этот момент. Сейчас меня не спасёт даже собственная комната. Хотя раньше мне там удавалось найти хоть какое-то утешение. Никогда прежде я не чувствовала себя так паршиво…

Но внезапно в моём сознании заиграло сочетание двух инструментов. Прямо как на том выступлении, где пел Хорфил. Его голос так хорошо запомнился, что даже под осквернённым сегритом я бы не смогла его ни с кем спутать.

– Поют с тобой лигпармы, вспоминая о том дне… – начала тихо петь я – Где морские гаммы… Дали шанс побыть наедине…

Дворецкий даже поднял уши от удивления, когда он вновь посмотрел на меня.

– Вы так хорошо запомнили слова из песни мистера Хорфила? – негромко проронил он.

– Да… – почти без эмоций проронила я – Они так и не выходят из моей головы. Они будто действительно позволяют что-то вспомнить. Как бы мне хотелось их закрепить в своей памяти, переслушивая снова и снова…

Я услышала со стороны Бора продолжительный звук, говорящий о его задумчивости.

– Ваш сон. – это было всё, что он сказал.

Не поняв сразу, что он хотел этим сказать, я отвлеклась от созерцания пейзажей. Я проморгалась несколько раз, но даже это не помогло мне понять суть его слов.

– Что ты имеешь в виду?

– Лигпармы. – напомнил он – Они были упомянуты в песне. Они также были в вашем сне, не так ли?

С моим кивком осознание накрыло меня с головой. Тирсапи Хорфила была лигмелитовой. Он по любому как-то связан с ней не только особой связью. Если он архлигмелит – значит, он каким-то образом поймал мой сон, изменив его под мотивы своей песни. Не знаю, случайность ли это, но… Мне понравилось.

– А вдруг это знак… – едва слышно пролепетала я.

– Простите? – Борнамис вскинул брови.

– Я видела его тирсапи. – уточнила я – Это не может быть простым совпадением. Неужели, это и есть тот самый знак? Что, если сами декроны указали ему путь сюда, а декрон их континента подсказала мне о возможности встретиться с ним?

Пока я говорила об этом, я чувствовала, как внутри меня, где-то очень глубоко, разрасталось странное ощущение. Как будто я действительно готова воспарить снова. Не только как во сне, но как в песне. Я хотела следовать не только за голосом. Я всерьёз задумалась подробнее об этом салгаркаде из Лингамурна. Такой пёстрый, душевный… А его песня до сих пор греет сердце. Если бы я только могла пообщаться с ним подольше…

Начиная с этого вопроса, мой настрой начал стремительно падать всё ниже, пробивая земляную почву. Мой титул страшным приговором пригвоздил меня к земле. Что, если он даже пытаться не будет, если вообще заинтересуется? Теперь даже начинает казаться, что это невозможно – если моему отцу он уже не нравится, то от заявления о желании встречаться он с ума сойдёт. Тогда от бедолаги Хорфила вообще ничего не останется. Даже намёка на его существование.