–Я имел в виду превращения. Можно я изменю свой вопрос? Почему ты вообще умеешь превращаться? Ведь гарпии, если я не ошибаюсь, этого уметь не должны?

Вопрос за вопросом. Но, почему бы ни ответить, раз занять себя больше нечем. Я потянулась, на ходу меняя облик на привычный спутникам и, одновременно, накидывая на озябшие плечи остриженную козью шкуру. Достала из сумки три миски и неспеша разлила по ним травяной чай.

–Ты прав. Гарпии не умеют превращаться в людей. Более того, мы с самого начала времен не находим общего языка друг с другом. Но, неисповедимы пути богов! Моя мать- гарпия, которая никогда не имела другой ипостаси. Отец- человек. А я и сестры умеем воплощаться.

–И где сейчас твои родители?– Енк, сам того не ожидая, тронул самую натянутую струнку моей души.

–Умерли,– уклончиво ответила я, протягивая троллю глубокую дымящуюся миску, на поверхности пахучего настоя еще плавали сморщенные кусочки сушеной малины. – Пей, пока не остыл.

–Ты сильно их любила?– не унимался Рашаль, словно не просто пожелал засунуть руку в осиное гнездо, но и, не взирая на последствия, как следует там поворошить.

–А Ты? Ты сильно любишь маму и сестер?

Рашаль сглотнул и понимающе уставился под ноги. Енк молчал, я – тоже.

–Кел, скажи, тебе хотелось изменить что-нибудь в своей жизни?

–Что за странный вопрос?

–Нет, не уходи от ответа,– не унимался Рашаль.– Вот если бы у тебя была возможность переиначить свою судьбу, ты бы исправила прошлое, настоящее или будущее?

–Будущее?– с усмешкой переспросила я.– Разве будущее можно исправить? По-моему, его можно только предугадать.

–Ну,– замялся Рашаль. – А ты представь, что все-таки можно.

–Все равно, как-то нелепо получается, пусть даже и можно, так ведь кто ж его знает, какое там мое будущее? Не ты ли?

Мы замолчали и уставились на мальца.

–Нет, нет, конечно. С чего ты взяла?– Смутился отрок.– Забудь про будущее. Скажи тогда, настоящее и прошлое изменила бы?

Что сказать? Может, – да. Не отпусти я Ахилла, он остался бы жить. Вернулись бы мы с сестрами не щепку раньше, и мама с отцом… Что говорить? Что думать? Никто не может изменить свою судьбу. На то и есть она такая. И все же, его вопрос заставил меня задуматься. Счастлива ли я? А ответ, лежащий на самой поверхности, вовсе не радовал.

Я смахнула с лица тревожную задумчивость и немного натянуто улыбнулась мальцу, поделилась с ним миской с крепким настоем. Дурманящий аромат ненадолго отвлек Рашаля. Енк достал из сумки сухари и вывалил пригоршню на импровизированный стол.

–Поджаристые, ещё не успели отсыреть, – И закинул добрую дюжину в рот, показательно заработав челюстями.

Я последовала его примеру, давая понять, что не собираюсь поддерживать бессмысленный, а временами и болезненный разговор. Рашаль же ничуть не расстроился, протянул нам сало на импровизированном блюде из березовой коры, аккуратно убранном промасленной тряпкой, и завалился на спину, подложив руки под голову и приготовившись безмятежно и с особенным смаком созерцать хитросплетение далеких созвездий.

–Однажды к нам в Отрыжек,– подражая величественно заунывным голосам менестрелей, спустя щепку начал он,– пришел старый баечник. Морщинистый весь, седой. Рассказывал о разных странах, о монстрах неубиенных, мороках и страшных болезнях. Верил я тогда, будто он сам сподобился кругом побывать. Ночевал старик с нами в избе: мать пустила в обмен на сказки, занимающие меньших сестренок. Помню, лежал я на печи и слушал о диковинных странах. А потом он стал расспрашивать уже нас. Выведать хотел, верю ли я в перерождение и жизнь после смерти. Каким богам требы кладу. Стал задумчивый такой, невеселый. Не часто такого умного человека увидишь. Это я уже теперь понял, а тогда то и вовсе оторопел. Можно сказать, да и скажу, чего там, жизнь мою та встреча переменила. Стал я подумывать на другие миры глянуть. Из дома решил уйти. И, как видите, ушел, работать устроился. Еще подумал, повезло мне. Троллей я, до того времени, в глаза не видал. А тут, цельный замок! Страшно, правда.