– Садись, Юсуф, – приветливо сказал Мариус. – Мне надо задать тебе пару вопросов о пропаже Михаэля.

– Я ни при чем, – тут же быстро выпалил он.

– Спокойно, я ни в чем тебя обвиняю. Мне просто нужно составить картину. Понимаешь?

Мариус говорил тихим, доверительным тоном, и Юсуф невольно разжимался, как пружина.

– Когда ты его в последний раз видел?

– Ну… в прошлую среду.

– Вы повздорили, говорят.

– Да я его вообще не трогал, он меня просто выволок из здания и засунул лицом в клумбу! – вдруг взорвался Юсуф, чуть ли не срываясь на крик.

Успокоить его снова не получилось. Он только разошелся больше, и похоже, что его нервы держались на расшатанных болтах.

– Что я ему сделаю, а?! Он выше меня в два раза и лупит дважды в неделю от скуки. Как я мог его похитить или убить?! Если он меня доставал, это не значит, что я виноват! Хотя я уже привык, что всегда виноват. Даже просто что дышу!

Мариус рывком вжал его в стул и тихо сказал:

– А ну уймись. Тебя никто не обвиняет. Я просто беседую со всеми учениками.

Юсуф молчал, глядя сквозь него невидящим взглядом.

Что-то странное творится в стенах этой школы. Ученики ищут оружие и отводят друг на друге душу; одни пропадают, а другие молчат. Молчат обо всем, что происходит. Только странноватый Джей Пи пошел на контакт да Юсуф, у которого уже истерика от травли.

– Мне пообещали, что он больше меня не тронет, – побелевшими губами сообщил Юсуф, слегка подрагивая в его руках. – Женщина. Она пришла после. Когда меня опять избили.

Мариус присел напротив него на колени, и теперь их глаза были на одном уровне.

– Что за женщина? Расскажи мне.

– Она подошла… потом. Собрала мои рассыпавшиеся монеты, – как в бреду начал выдавать Юсуф. – Спросила, почему я не покажу всем видео, где меня бьют… Потом дала денег на обувь и сказала, что Михи ко мне больше не полезет. Я не понял ее тогда. Деньги спрятал. Хотите… отдам. Только не забирайте в тюрьму. Я ничего не делал.

– Как она выглядела? – эхом спросил Мариус, вживаясь в каждое его слово.

Юсуф прикрыл веки, словно так ему было легче вспоминать.

– Ей ближе к тридцати. Темные волосы. Глаз не видел. На ней были темные очки. Круглые, как два дула пистолета. Она смотрела за нами… Когда меня били. От нее… хорошо пахло. Я помню этот запах до сих пор. Но не могу описать.

Медленно его веки открылись. Мариус всматривался в него жадно и с плохо сдерживаемым довольством. След. Изнаночный шов. Женщина. Опять женщина.

– И Джей Пи ее видел, – неожиданно добавил он. – Он вечно за всеми подсматривает. Я заметил его у крыльца, когда собирал свои деньги. Только он вам из вредности ничего не скажет.

– Ну, это мы посмотрим.

Мариус поднялся и похлопал Юсуфа по плечу. Хотелось как-то приободрить эту развинченную психику, но он не знал как. Только добавил:

– Ты молодец. Все запомнил.

Джей Пи пришлось вызвать снова. Тот ломался, но в итоге подтвердил слова Юсуфа. Была некая женщина в черном. Очки-дула, бледное лицо. Она говорила с мальчиком, потом ушла.

– Хотите, нарисую? – лениво поинтересовался он, дыша ментоловой жвачкой.

Мариус с подошедшим Лукой переглянулись, одновременно испытывая возбуждение. Еще бы они не хотели.

Джей Пи выудил из канцелярского прибора карандаш и начал штриховать предложенный лист бумаги. В общей сложности у него ушло семь минут, чтобы воссоздать портрет зла.

Скетч был талантливым, но не исключено, что слегка приукрашенным. Парень хорошо управлялся с карандашом: явно мог стать иллюстратором. Узкое лицо в темных очках с длинным каре сильно напоминало пиксельный отпечаток с Мюллерштрассе. Дама-сорока, уведшая девочку Маттмюллер, и добрая самаритянка, помогающая битым мальчикам. Кажется, это один и тот же человек.