Княжич бросил взгляд на фигуры, укутанные самыми прекрасными отрезами ткани, что создавали мастера княжества. Лик Догода – повелителя ветров – пересекла трещина, фигуру Святобора – божества лесов – покрыли мелкие пятна гнили. Нахмурившись, Велимир заметил подобные повреждения и на других. Из священных символов богов, они превратились в обычные куски древесины и постепенно разрушались.

– Надо сообщить отцу о том, что жрецы плохо выполняют свои обязанности, – задумчиво пробормотал он.

Деян подскочил, дернув княжича за руку. В карих глазах блеснул гнев.

– Ты не слышишь, что я говорю? Дело не только в жрецах – это лишь внешнее, оболочка того, что с нами творится! Твои сыновьи чувства сделали тебя слепым?

– Я услышал тебя, а ты не смей говорить со мной подобным тоном. Забыл, кто я? – холодно молвил, вырвав свою руку, Велимир и воззрился в искажённое лицо Деяна. – Мой отец верно поступил, решив обезопасить нас от опасности нелюдей. А ты, кажется, и в этом видишь заговор!

– Какой заговор? – оторопел Деян. – Князь огульно обвинил каждого из духов в своём горе. Не зная, что на самом деле случилось с княгиней, он заставил расплатиться за потерю всех. Разве это справедливо? Скажи, ты вправду так думаешь?

– Я на своей шкуре испытал довольно, еще в детстве. Напомнить тебе, как одно из этих чудовищ попыталось выкрасть и меня, и сестру? Не успели мы отгоревать потерю матери, как в наш терем ворвалась незваная гостья с крыльями за спиной. Она успела вынести нас за пределы двора, а у меня было недостаточно сил, чтобы отбиться, и защитить маленькую Цветану. Если бы не предусмотрительность отца, плохи были бы наши дела. Они атаковали злодейку, вынудив оставить нас, и сбежать подыхать от ран. Коль бы нас не стерегли, верно, и костей бы не осталось, – быстро проговорил Велимир. – С той поры я дал зарок, что не позволю ни одному злодею одолеть меня.

– Если эта крылатая мечтала вас убить, почему она не сделала этого сразу? У нее было с лихвой времени, коль удалось пробраться незамеченной мимо охраны, и попасться лишь с двумя вопящими детьми на руках? – возразил Деян. – Я не помню того дня, но разве ты сам не задавался вопросами? Почему твои слова так похожи на речь твоего отца?

«Когда мы стали настолько чужими? Почему он видит только плохое в том, как изменилась наша жизнь?» – мелькнула мысль в голове Велимира. На лице Деяна он видел упрямое выражение, а значит спор их вряд ли может затухнуть сам по себе. Развернувшись, чтобы не наговорить ничего лишнего, он зашагал к воротам. Единственное, чего ему хотелось в этот миг – оказаться как можно дальше от побратима. К собственному неудовольствию, он ощущал, что слова сына воеводы в чем-то были верны.

Ноги принесли Велимира к внешней стене, в месте, где она примыкала к каменистой гряде – естественной защите столицы с севера. В этом местечке они с Деяном, будучи мальчишками, тайком закрепили несколько обломков от перекованного оружия. Кузнец готовил их на выброс, не желая ухудшать добротность следующей своей работы хрупкостью неудачных проб. Для побратимов же они сослужили прекрасно, выдерживая вес как ступеньки лестницы. Мальчишки не раз пользовались этим путем, исчезая из города незамеченными.

Теперь же Велимир впервые сбегал один.

Спуск по камням с внешней стороны привычно ложился под ноги. Ругнувшись про себя, когда сапог проскользил на последнем приступке, он замер. Издалека доносился шум праздника, на посту неразличимо тихо переговаривались солдаты. Велимир осмотрелся, и неожиданно нахмурился – внизу, с внутренней стороны стены мелькнула белая фигура женщины. Незнакомка затаилась на крыше одного из близлежащих домов, прижавшись к бревенчатой стенке перехода между ярусами. Её внимание было полностью поглощено картиной гуляний, разворачивающейся внизу. Скрытое в тени лицо не позволяло осмотреть его черты, но женщина мигом пробудила в юноше любопытство.