Гостеприимство – часть культуры маракешцев. Каждому гостю предлагали сладкие финики и молоко в знак дружбы, стол всегда ломился от яств, а душистый чай лился рекой. Я не видел смысла нарушать негласный закон, потому кивнул Али и осторожно шагнул вперед.

– Подожди, – Ясмин крепче вцепилась в меня, ее шепот вновь пощекотал кожу.

– Он вроде неагрессивный.

– Наснасы притворяются бедняками, а потом нападают.

Я непроизвольно скользнул рукой за спину и коснулся ледяных пальцев Ясмин, чтобы отцепить их от своего бурнуса. Во второй руке она держала кинжал, о чем я не преминул напомнить:

– Оружие не убирай далеко.

Ясмин сглотнула.

– Господин, подать вам лепешку?

Али начал действовать раньше, чем я приказал. Он ловко залез в одну из сумок, вытащил пару свертков и без страха подошел к наснасу. Естественно, тот не отказался. Наоборот, жадно схватил шуршащую бумагу, вытащил на свет предложенные гостинцы, а затем царапнул когтями по котелку с остатками чая:

– Круш-ш-шку!

Монстры в пустыне – существа бесцеремонные. Совсем. Наснас с громким чавканьем прожевал острыми зубами кусок лепешки, дождался чая и осушил первую порцию одним глотком, ни разу не поморщившись. Жмуря от удовольствия глаз, монстр вновь потянулся к огню и на сей раз подставил ладонь плашмя. Пламя дважды прикоснулось к ветхой ткани бурнуса, опалив торчащие нити.

– Ты доволен? – поинтересовался я сухо, когда страх перед загадочным существом немного отступил.

Ясмин держалась в стороне, Али тоже незаметно шагнул в тень и притих, как обезьянка на ветке перед хищником. А я держал в узде собственную магию, но при этом казался расслабленным и спокойным, исподлобья наблюдая за каждым движением наснаса. Вплоть до осторожных глотков второй порции чая и тихих вдохов аромата трав, которые смешивались с запахами уснувшей пустыни.

– Хорош-ш-ший человек долго не живет, – пробормотал наснас.

Я вздрогнул, но с места не сдвинулся. Застыл, чтобы через минуту задать глупый вопрос:

– Почему?

– Пус-с-с-стыня жестока. Ты с-с-с-ступил на наш-ш-ши земли, человек. Дорога требует плату, – наснас повернул голову.

Половинка рта искривилась в подобии усмешки, а цвет зрачка стал в несколько раз ярче. Хвост дернулся, чуть приподнялся и рассек пробную сферу из плотного воздуха, которую я запустил не глядя. Легко, почти без напряжения. Меня же хорошенько тряхнуло откатом от маленького заклятия, а боль тонкими иголками впилась в кожу.

Я знал: увеличу силу удара – скрутит все мышцы в невидимый узел. Выжженные год назад каналы работали неправильно. Собственный дар буквально отравлял кровь и нарушал основную функцию опорно-двигательного аппарата. И если возможность колдовать мне вернули, то излечить неведомую болезнь ни у некромантов, ни у местных лекарей не вышло.

– Умреш-ш-шь, – негромко сказал наснас. – Чувс-с-ствую твой с-с-страх и боль. Мы тоже умирали. Мудрец наказал наш-ш-ш народ проклятием, превратил в уродливых тварей, а затем оставил на погибель среди пустыни.

Сглотнув, я крепко сжал кулак.

– Адитов прокляли за непослушание19, – прозвучал над головой голос Ясмин.

От резких высказываний наснас дернулся, а когти высекли две искры на камне. Монстр злобно зашипел и выпустил воздух.

– Мы жили долго! С-с-столетия! Великий народ, процветающ-щ-щ-щий!

– Вы отказались от милости Мудреца, оскорбили его пророка и назвали лжецом даже после подтверждения слов, – ровно ответила Ясмин. – Большую часть адитов уничтожили, остальных ждала участь рабов.

– Молчи, женщ-щ-щина!

Ясмин затихла, а я перевел взгляд с наснаса на супругу. Она сдвинула куфию, отчего ее рассмотрел теперь не только я, но и монстр.