Озноб прошелся по телу.

Глупая верблюдица, что я натворила. Шайтан забери в чертоги такую дурную дочь. Своей непомерной гордыней втянула посторонних людей в неприятности. Ведь хаджа тоже пострадает, если меня здесь поймают – одну, без сопровождения. Осудят за распутство и предательство крови вместе с невиновным человеком.

– Вставай, Ясмин, – строгий голос Карима ворвался в бушующий поток хаотично скачущих мыслей.

– Я…

– Быстрее! – рыкнул он негромко и дернул за руку, спешно ставя на ноги. – Беги через заднюю дверь, вверх по улице доберешься до рынка. Видит Илам, там у тебя есть шанс уйти от преследования.

– Но…

– О великий Мудрец, ну что за дочь осла. Сама просила помощи, теперь копытами топчет мой порог!

Меня толкнули в сторону прохода, который скрывал неприметный ковер. Юркнув туда, я вдохнула облачко пыли и едва удержалась от громкого чиха. Зажала нос, поспешив по узкому коридору к задней двери. Почти наощупь сдвинула щеколду, надавила ладонями и ворвалась в шум городской суеты. Набросила хиджаб на голову, скрыв рассыпавшиеся по плечам локоны и лицо, затем сорвалась с места.

Потому что крики стражников где-то в глубине дома отрезали путь назад.

На рынке было шумно и многолюдно.

Ловко лавируя в толпе, я держалась поближе к женщинам: в темных хиджабах мы почти не отличались друг от друга, никто не рассматривал нас. Дразнящие ароматы будоражили сознание, а вид сочных фруктов на прилавках – аппетит. Никакое нервное напряжение не спасало от голода, ведь сегодня у меня не вышло даже позавтракать. Только успевала помогать на кухне да занималась подготовкой к встрече почтенного гостя.

Я услышала над головой громкий крик и непроизвольно посмотрела наверх. Словно маленькая лодка, прячущаяся за гигантскими кораблями, сквозь облака пронеслась огромная птица. Настолько впечатляющая, что люди вокруг прекратили разглядывать товары на прилавках и обратили взоры в бирюзовое небо.

– Хумай! Мамочка, смотри, хумай! – вскрикнула восьмилетняя девочка. Капюшон ее бурнуса слетел, и ветер подхватил полы этого суконного одеяния.

«Ивенты?» – промелькнуло в голове, пока я разглядывала темную кожу ребенка и длинную косу, которая на солнце отливала золотом. Почему-то она так заворожила меня, что на секунду все страхи и посторонние мысли вылетели из головы.

– Шейда, прекрати, – осадила худая женщина ребенка. Она крепко сжала хрупкое запястье, но тянуть не стала: с нежностью, свойственной лишь матери, привлекла дочь к себе.

– Но, мама, хумай – это птица удачи!

– Чутье мне подсказывает, что блеск ее оперения светит сегодня не нам.

Почти бездумно я незаметно сунула руку в карман и нащупала серьги. Сколько сейчас одна такая стоит на рынке? Двадцать-тридцать дирханов, ручная работа ведь. Никакой магии.

Золото блеснуло на мгновение, после чего оказалось у ног юной Шейды, и зоркий глаз девочки, естественно, зацепился за украшение моментально.

– Ой, смотри, мама!

– Шейда, ты что, чужое брать нельзя.

– С неба упало. Говорила же, что хумай удачу на хвосте приносит. Откуда бы взяться серьгам, если рядом никого нет?

Резко отвернувшись, я шагнула к фруктовым прилавкам. Туман в голове рассеялся, от сожаления не осталось и следа. Лишь странное чувство тоски поселилось где-то в глубинах сердца. Ивенты – народ бедный. Из соседней страны они шли в наши края за лучшей жизнью. Кто-то находил, другие возвращались на родину. Женщина с дочерью, скорее всего, из таких. Искали в Маракеше возможность заработать или вовсе найти свое счастье.

Ничего удивительного. Однако глядя на них, я остро ощутила собственное одиночество. Будь здесь мама, видит Мудрец, мы искали бы дорогу вместе.