Ночной костёр за большими валунами сопровождался пьяными разговорами. Девчонки, правда, пить горькую настойку полыни не стали, а вот от малинового вина, что банда награбила днями раньше, отказываться не стали. Крохотная рыбёшка в масле и соли из маленьких бочек служила всем отличной закуской.

Фламер Рабо, глядя на потрескивающий костёр, зачитывал выученные наизусть стихи об огне. Поэзия воспевала и красоту пламенной пляски, и в то же время с опаской и назидательным предупреждением напоминала о всепожирающей мощи. Произведения вызывали противоречивые чувства: то восхищение красотой слога, то жалость к жертвам лесных пожаров, но Лилу, например, всё весьма понравилось.

– Интересное у вас оружие, – проговорила Ди самому неразговорчивому члену их компании. – Я никогда такое не видела.

– Сколопендра называется, – грубым гулким голосом пробасил тот. – Есть такая сороконожка, у которой не поймёшь, где зад, где голова, – покрутил он за центр украшенного металлическим рисунком мелких шариков древка свою массивную штуковину с зазубренными лезвиями на концах.

– А вы из Бушваля? Из Лонгшира? Может, из туманной Арьеллы или даже с островов Настронда? – интересовалась флейтистка.

– Да, – только и произнёс в ответ Дон Кабал.

– Моя «любимая» мужская черта, – шумно выдохнула носом Диана с явным недовольством и иронией в голосе, – отвечать «да» на вопросы с «или, или»…

Белый амбал с бледно-серыми пышными волосами, эдакой густой гривой зачёсанными назад, взирал куда-то вперёд, как дозорный на посту, который не желал ни на что отвлекаться. Он выглядел спокойным и невозмутимым, ровно и глубоко дышал рельефной мускулистой грудью, моргал крайне редко, словно пребывал сейчас в состоянии медитации и явно был не склонен к разговору.

– А «Дон Кабал» – это имя? Титул? – решила-таки Ди полюбопытствовать у этого альбиноса.

– Клеймо на всю жизнь, – буркнул тот, кривя свои тонкие, едва заметные по оттенку на лице губы, обнажая крупные, чуть ли не вампирские клыки.

Всем своим видом он демонстрировал, что общаться с ней не желает. Белокожий остроухий мужчина выглядел для Дианы как неприступная крепость на вершине скалы – даже не повернулся, не удостоил девушку взглядом, вообще ни на кого здесь не обращал, казалось, никакого внимания. И отвечал так, будто движения рта ему давались с огромным трудом, будто тот был и вправду вытесан из какого-то мегалита, или же этому эльфу было просто лень разговаривать.

– «Кабал» на языке фоморов означает «убийца-предатель», – тихо пояснил ей Бром со всей серьёзностью и без привычного юмора. – Тот, кто убил кого-то из своих. Причём не в честной дуэли.

– Видать, нелёгкая судьба занесла его в пустынных мародёров, – отметила Кьяра, делая новый глоток ароматного вина из высокой глиняной чаши.

– А откуда у вас эти татуировки? – полюбопытствовала Диана у белокожего крепыша, но вопрос её остался без ответа, словно этот «титан» её даже не замечал.

Тот молча сидел, глядя вдаль, отпивая крепкий абсент, на который все другие, даже бедный на мимику людоящер, реагировали, морщась на каждый глоток, а эльф-альбинос даже не менялся в своём каменном лице. По крайней мере, Диана поняла, что он уроженец Арьеллы, из фоморов – племён богини Домну. Но, по всей видимости, изгой-изгнанник или что-то типа того. Лезть в душу закоренелому преступнику ей резко расхотелось.

Хрисс сравнивал местный ландшафт с домом в Фафнире, утверждал, что там водятся здоровенные двуногие птицы-хищники, которых побаиваются даже лучшие стрелки людоящеров. Что жизнь там весьма примитивна, напоминает даже не этот пограничный участок, а скорее Урд орков, однако Ди никогда там не была, потому и сравнений этих не понимала.