– Мне сказали, ты неплохо себя держал, – Тарэмин медленно расхаживал перед камином, заложив руки за спину и время от времени поглядывая на Элофора. Элмарец стоял, скрестив руки на груди и устремив на Муилдорца ледяной, раздражённый взгляд. Подножку подставить, что ли, чтобы он уже споткнулся? – мелькнула мысль. Элофор только мрачно усмехнулся.

– Что с того?

– Ничего, – Тарэмин, наконец, остановился, словно прочтя мысли Элофора. – Я доволен. Кстати, исход тоже неплох. Элгонд, конечно, неразумно поступил, но это нам же лучше, – он изучающее взглянул на Элофора. Взгляд Элмарца оставался таким же ледяным и мрачным. – Разве ты этого никогда не хотел? – спросил Тарэмин. Элофор не ответил.

– Прекрасно, – хмыкнул Тарэмин. – Ну, может ты теперь поделишься какими-то соображениями…

– Зачем ты города взял? – оборвал Элофор. Муилдорец, не понимая, посмотрел на элмарца:

– Какие города? Ты это о чём?

– Тебе видней, какие, – показалось ли Тарэмину, или в голосе Элмарца, действительно, звучала угроза? – Ты ж хотел, чтобы я на Таурлонд напал.

– Элофор, клянусь, не брал я ни каких городов, – Муилдорец изобразил неподдельное удивление.

– Тогда почему Элгонд об этом говорил сегодня?

– Понятия не имею. Мало ли кому ваши города понадобились. Может, это действия Морнаура?

– Но, почему с Элмаром похоже?

Тарэмин развёл руками.

– Ну, не знаю. У Морнаура свои причины, да и странности свои. Клянусь, я к этому отношения не имею.

– Ты так говоришь, как будто, всё-таки, знал, – заметил Элофор.

– Можешь не верить, твоё право, – Тарэмин испытующе взглянул на Элофора. – Я оправдываться не собираюсь. Вообще, я хотел тебя отпустить, чтобы ты подготовил Элмарцев и через неделю вернулся. Но, раз я у тебя под подозрением, придётся и мне тебя подозревать. Ты пробудешь эту неделю здесь, а потом приведёшь своих воинов сюда, и мы отправимся вместе. А то вдруг ты передумаешь. Я просто хочу, чтобы ты был под наблюдением, – на лице Тарэмина появилась насмешливая нагловатая улыбка. Элофор ответил ледяным взглядом.

– Наблюдай, – бросил он. – Пока жив.

Сказав это, Элофор ушёл. Муилдорец остался стоять возле камина. Не сказать, чтобы его сильно напугали слова элмарца, но чувство было неприятным. Хватает же ему ещё наглости угрожать. И будет скверно, если Морнаур окажется прав. Тарэмин встряхнул головой. Нет, он всё предусмотрит. Да, может, он, действительно, в чём-то поторопился. И Элровал, кажется, начинает догадываться о его действиях. Но, проклятье, такой шанс может выпасть лишь раз в жизни! Сколько времени они уж воевали с Элфином? Сколько времени Элмар был их ночным кошмаром? И сейчас, когда главный враг находится у него в руках, как не воспользоваться этим шансом? Элровал ведь, можно сказать, сам отдаёт ему свои земли. Только бы вот заставить ещё Элофора поверить в предательство брата.

Всё-таки, как часто мы не пытаемся задуматься, что ждёт нас даже в самом недалёком будущем, что же говорить о том, чтобы подумать, что ждёт нас через десятки лет. Мы просто строим кажущиеся нам нерушимые планы на завтрашний день, расписывая каждое своё намерение, устанавливая себе какие-то строгие законы, или, напротив, дозволяя всё и вся и, твёрдо веря, что случится только то, что желаем и планируем мы, и оказываемся разочарованы, когда в наши планы вдруг вторгаются планы кого-то другого. И как тяжело бывает, когда приходится поступаться частью, а то и всеми своими планами и намерениями лишь потому, что судьбе угодно исполнить желания кого-то другого, а не наши. Но избежать этого невозможно, ибо невозможно подчинить все жизни желаниям какого-то одного, а с силой предопределения не сравнится ни одна сила в мире. К сожалению, мы не всегда признаём эту силу и продолжаем уповать на себя, строя свои планы и говоря, что мы пытаемся преодолевать встречающиеся нам препятствия к достижению своей цели, не задумываясь, одобрена ли эта цель судьбой и угодна ли ей наша победа. И мы радуемся, когда нам кажется, что мы смогли своими силами достичь чего-то, или горько рыдаем, когда разбиваемся об острые камни неудачи, на которые нас сбрасывает наше предопределение, когда мы идём против него. И тогда мы начинаем винить свою судьбу, называя её несправедливой, и пытаемся бороться с ней вместо того, чтобы смириться и пойти по угодному ей пути. Но, если судьба кажется нам несправедливой, не стоит ли иногда остановиться и подумать – не избавление ли это от чего-то ещё более худого? И лишь тогда, когда мы, выбившись из сил, оглядываемся на наши разрушенные планы, мы вдруг понимаем, что наша потеря становится нашим приобретением, и мы начинаем благословлять свою судьбу, которая когда-то разрушила все наши планы, чтобы после помочь создать новые, более подходящие для нас. Жаль только, что мы не всегда успеваем обернуться вовремя, чтобы понять это.