– Чего тебе? – бросил он, скорее говоря со стеной, чем с тёмным эльфом.

– Господин спрашивает, как твои дела, – послышался сдержанный ответ. Теперь Мормину, как и его двоим друзьям, приходилось смиряться и разговаривать с Элофором более-менее почтительно, как того требовал Тарэмин. В конце концов, Элофора, перешедшего на сторону Муилдора, теперь приходилось считать союзником, а это слишком меняло дело.

– Нормально, – нехотя отозвался Элофор, не поворачиваясь.

– Он спрашивает, сможешь ли ты сегодня спуститься. Он собирает союзников. Он хотел поговорить.

– Нет, – отрезал Элофор. – Завтра.

– Хорошо. – Мормин вышел, оставив Элофора в покое. «Приятный сон, ничего не скажешь» – подумал Элофор. – «Что ж, по крайней мере, предупреждение есть. Надо быть более осторожным. Тем более, с Тарэмином. А, лучше, начать действовать».

Склоняющееся к западу солнце осветило тусклым светом небольшую поляну, окружённую вековыми дубами, листья которых тихонько перешёптывались в потоках уже слабого прохладного ветерка. О чём был их шёпот? Если бы можно было их понять, разобрать их тихий разговор, то всякий смог бы узнать о том, что слышали эти листья. А слышали они многое, особенно, за последнее время, с тех самых пор, когда на этой поляне впервые появились двое заклятых врагов, которых что-то вдруг так резко объединило. Что? Один план, один замысел? Но, нет, план у каждого на счёт друг друга был разным, и оба слишком ненавидели друг друга для того, чтобы эти планы объединить. Тогда, что могло их сблизить? Мрак. Мрак, распростёрший свои крылья над землями одного и проникающий на земли другого. Мрак, который теперь правил сердцем одного и был властелином души другого. Мрак, вытеснивший последние лучи света из разума того, кто некогда родился во свете, и наполнявший ещё большей тьмой мысли того, кто принадлежал этому мраку от рождения.

Элровал медленно ехал по узкой петляющей среди деревьев тропинке, приближаясь к поляне. Он не торопился, уже заметив, что Тарэмин, как обычно, опоздает, а потому не видел смысла спешить. Пока что можно было подумать о чём-то своём. В смысле, о чём-то другом, а не только о брате, о котором, в основном, и были все его мысли, особенно, в последнее время. Всё-таки, остатки совести в Элровале иногда просыпались, и ему порой бывало несколько стыдно за свои проступки, от чего он ещё сильнее начинал злиться. Да, он виновен перед братом, ещё как виновен, но теперь он отступить уже не мог. Нужно было идти до конца, и, либо достичь своей цели, либо, не допусти того Небо, проиграть окончательно и во всех отношениях. А этого не хотелось.

– Ты всю вечность будешь опаздывать? – набросился он на Тарэмина, когда Муилдорец, наконец, появился. Тарэмин медленно спешился.

– Радуйся, он сломался, – без особых вступлений произнёс Тарэмин.

– Н… да? – хмыкнул Элровал. – Наконец-то. И, каким же образом тебе это удалось?

Тарэмин ожидал от Элфинца более бурного восприятия подобной новости.

– Болевой порог, знаешь о таком? – небрежно произнёс он, ни коим образом не выказывая раздражения. – Это был расплавленный свинец. Больше боли он вынести не мог.

– Не слишком ли жестоко?

– С тебя пример беру, – отозвался Тарэмин. Элровал рассмеялся.

– Это весьма похвально, – протянул он. – Что ж, я вынужден поблагодарить тебя, пол дела ты выполнил. Теперь доведи его до конца и сможешь забрать своё вознаграждение. Обещаю, я не подведу.

– Ну, спасибо за обещание, – хмыкнул Тарэмин. – Только, что мне ещё нужно сделать?

– Заставь его подтвердить верность тебе, – спокойно ответил Элровал. – Пусть он возьмёт какой-нибудь из наших городов для тебя. Элгонд должен быть уверен, что он, на самом деле нас предал.