Приклеив наклейки с бабочками и звёздочками на углах бумажных страниц, Меделина закрыла дневник, спрятав его под кровать, – и сразу же она откинулась на кровать.

В день отъезда Меделины Ник позвонил на городской телефон. Трубку сняла миссис Флорес, но дочь шептала маме, чтобы та сказала, что Меделина ещё спит.

– Ник, когда у вас будет теперь концерт в группе? – полюбопытствовала миссис Флорес по телефону. – Слышала от Меделины, что ты прошёл в финал.

– Финал будет через неделю, – сказал Ник. – Нас ведь теперь десять человек, а останутся только пять. Миссис Флорес приходите на концерт. Я бы очень хотел, чтобы ещё Мэд пришла с вами.

– Я приду с Патриком обязательно, – немногословно ответила миссис Флорес, сжимая губы.

– Когда Мэд проснётся, передайте ей, хотя ладно, я перезвоню попозже, – в голосе у Ника звучала тревожность. – До свидания, миссис Флорес.

– До встречи.

– Мам, не говорите Нику, что я уехала, – быстро и тихо пробормотала Меделина.

– Возможно, мы и не скажем ему, но его родители могут ему сказать, что ты уезжаешь, ведь они помогли нам с деньгами. Хотя… мы не упомянули им, что мы просили деньги ради твоей поездки. А что случилось? Почему вы не разговариваете?

– Ничего такого страшного не случилось, – сказала она с абсолютным безразличием на лице, которое обозначало для мамы, что Меделина не хочет это обсуждать. – Просто не в настроении с ним разговаривать.

Она смотрела на маму печальными глазами, при этом стараясь изо всех сил скрыть то, что с ней происходило вчера. Однако миссис Флорес заметила грусть и странное безразличие дочери к Нику и понимала что-то произошло между ними нехорошее. Она сохранила самообладание, глубоко и тяжело вздохнув, чтобы воздержаться от дальнейших вопросов к дочери. Меделина нежно поцеловала свою маму, которая улыбнулась нежной улыбкой, отчётливо показывающая глубокие морщины вокруг глаз.

– Ну вот и всё, – сказал мистер Флорес.

Меделина стояла, прислонившись к косяку входной двери. Она блуждала взглядом по комнате, словно пыталась запомнить во всех подробностях родительский дом, который купили родители до того, как она родилась. Вид жилища запомнился – рафинированная арка у входа, старинная каминная полка, искусные стены кирпично-красного цвета.

Глаза миссис Флорес и Меделины встретились. В глазах у мамы появилось сомнение из-за плохого предчувствия… Казалось, вот-вот и мама скажет: «Может, не надо. Лучше останься здесь». Дочь быстро опустила взгляд вниз, который упал на рулончик скотча. Она машинально отмотала полоску и поспешно наклеила на чемодан, пока мама не передумала со своим решением.

– Вот теперь всё, – сказала Меделина, положив обе руки на бёдра.

Мама настороженно посмотрела на Меделину, и их взгляды снова встретились. Её материнский взгляд говорил, что она будет всегда любить Меделину, заботиться и непременно думать о ней, когда она будет в Нью-Йорке. Она не удержавшись, обняла свою дочь.

– Ну всё пойдёмте, – наконец-то промолвила мисс Флорес, неохотно опуская маму с объятий.

По приезду в аэропорт они долго разговаривали так, как будто не наговорились до этого. Мистер Флорес заботливо предупреждал об опасностях в Нью-Йорке, особенно ночью, и рассказывал страшные истории о краже, убийстве подростков, которые слышал в новостях и от своих знакомых.

– Ну, Патрик! – чуть ли не вскрикнула миссис Флорес. – Не надо пугать Меделину. Всё будет хорошо. Ладно, всё, доченька, пока мы с тобой тут разговаривали, уже столько времени прошло! Иди уже, а то опоздаешь на самолёт! – Мама поторопила Меделину, посмотрев на часы.