Про себя Аня порадовалась, что существо пролетело вдалеке от них, потому что размеры впечатляли даже с такого расстояния. Упади это на них – даже от змееходки мокрого места не останется.

К плавным движениям Моату тело привыкло удивительно быстро. Поэтому Аня вскоре задремала.

Аню разбудил восторженный шёпот Леты:

– Смотри-смотри! Альмандхакур! Мы добрались!

Горы отодвинулись, напоминая теперь темнеющие на горизонте полоски. Медленно встающее солнце красило в золото башенки, купола и нагромождение коробочек-домов за высокой каменной стеной. Город, расположенный в песчаном котловане, совсем не впечатлял своими размерами, а хвалёный «золотой» дворец оказался не выше обычной пятиэтажки. Зато за его стенами раскинулась пальмовая роща и на песчаных улочках лежала узорчатая тень от невысоких деревьев, похожих на кустарник, а по стенам домов вилось растение, отдалённо напоминающее виноград.

– Правда ведь красивый? – восторженно выдохнула Лета.

Аня вспомнила Фор с его башенками, портом и черепичными крышами. Здешний «город» и в подмётки ему не годился. Подавив щемящие воспоминания, она потёрла глаза и ответила, чтобы не обижать спутницу:

– Ага, красивый.

– И дворец правда золотой! – не переставала восхищаться Лета.

Аня вгляделась в приземистое строение с претензией на изящность. И впрямь не понять: это солнце так окрашивает здание или оно действительно слегка искрится и переливается золотом?

– Куда мы дальше? – решила уточнить Аня, чтобы сменить тему.

– На базар, конечно, – улыбнулась Лета. – Потом переждём пекло в керван-манухива…

– Где?

– Ну, такое место, где отдыхают караванщики.

– А, гостиница…

– Я и говорю: керван… – Лета вдруг рассмеялась и слегка похлопала себя по лбу: – Ой, мату-химре… Терада же говорила, что ты можешь понимать не все слова. Совсем я глупая, прости, сабихо! Ну, едем?

Она тронула вожжи, и Моату заскользила к городской стене по сыпучему склону бархана, где уже попадались полузасыпанные песком кусты.

Здесь, как и в Форе, у широких кованых ворот обнаружилась стража, но, в отличие от скучающего форсита, местные бедуины в белых одеяниях были подтянуты и суровы. У обоих помимо лунообразного топора на длинном древке висели в ножнах ещё и мечи полукруглой формы.

– О, стражи золотовеликого Альмандхакура! – звонко начала Лета, когда до ворот оставалась пара десятков шагов. – Мы пришли с миром, чтобы пополнить запасы и переждать зной!

Стражи не шелохнулись, зато в боковой нише ворот за ними с лёгким хлопком открылось деревянное окошко:

– В золотовеликий велено пропускать только торговцев с караваном! Всякой пустынной падали тут ошиваться нечего! – прогудел гнусавый, будто простуженный голос.

– О, стражи великого города! – даже не поменявшись в лице, продолжила Лета. – Мы не бредущие пустынники. Мы пришли из оазиса в Белой пустыне, чтобы пополнить запасы. У нас есть чем заплатить, и мы не останемся в золотовеликом дольше одной ночи! Мой брат…

– Что мне за дело до белой пустыни и твоего брата?! – грубо прервал её скрытый за окошком человек. – Кхата тебя забери! Если ты не уйдёшь, я прикажу страже поднять вас на ножи.

Аня почувствовала, как по коже побежали мурашки. Захотелось увести те-ранги подальше от негостеприимного поселения. Говоривший не шутил, а у стражи действительно было в достатке оружия. Но, в отличие от попутчицы, Лета оказалась готова к такому повороту. Она выудила из седельной сумки коричневатую, отливающую перламутром пластинку:

– Позволено ли будет скромным путницам внести посильный вклад в величие Альмандхакура? Всего лишь за позволение провести этот день в городе и пополнить запасы на рынке.