Вот как вышло, что нас осадили войска крупнейшей в мире державы. Они ждали, что в городе за огненной стеной закончатся припасы. Но я знала нашего сиятельного правителя, который никогда не затевал безнадёжных игр.

Сколько мирных городов захватили эти войска по пути в столицу, сколько мирного народа успели перебить, пока султан ждал их здесь? Он убеждал меня, что хочет лишь защитить страну и сделать Мирадж самым сильным и влиятельным в мире, чтобы его опасался любой захватчик. Может, оно и так, но сколько мираджийцев должны послужить удобрением для этого светлого будущего? Они не давали согласия служить пешками в султанской игре.

«Преступной игре надо положить конец! Мы вызволим Ахмеда, Рахима, Шазад, Далилу и всех остальных пленников. Вернём их и покончим со всем этим кошмаром».

Из-под куфии катились струйки пота, затекая за ворот.

– Ты как, Бандит? – озабоченно шепнул Жинь мне на ухо.

Хотелось сказать, что всё в порядке, но демджи не может лгать, и вопрос остался без ответа.

– Начинаем, – буркнула я, воздевая руки над морем городских крыш. – Готовься.

Песчаные барханы по ту сторону огненной завесы оставались недоступны, но и на улицах внизу скопилось немало песка. Он был сердцем и душой столицы.

Я потянула песок к себе, и рана в боку отозвалась вспышкой боли, уже привычной после того, как из-под кожи удалили кусок металла. Оставшийся шрам продолжал ощущать его, мешая использовать способности демджи. Болело всё сильнее, и в какой-то момент я даже испугалась, что песок выскользнет из моей власти.

Стараясь не обращать внимания, я продолжала собирать песчинки отовсюду: из трещин мостовой, складок одежды, с пыльной листвы садов на крышах. Песок поднимался над улицами золотистой дымкой, словно пар над горячей водой в бане, наполнял воздух, завивался вихрями, собирался густыми клубами. Мириады ничтожных рассеянных крупинок, собираясь вместе, постепенно превращались в ревущую бурю, готовую обрушиться на город.

Где-то внизу, в толпе, пряталась Хала, закутавшись до самых бровей, чтобы скрыть от любопытных взглядов свою золотую кожу. Рядом были Риад с Карамом – ещё двое, сумевших избежать плена. Им я поручила охранять Халу, а если иллюзия сорвётся, помочь ей незаметно улизнуть.

Задача нам предстояла куда масштабнее и труднее, чем когда-либо прежде: явить толпе призрак благословенной султимы, моей казнённой двоюродной сестры Ширы. Она должна была выглядеть точно такой, как в ночных кошмарах: с отрубленной головой в руках и гневно обвиняющим взглядом. Тысячи людей, увидев и услышав её, укрепятся в недоверии к султану и назначенным им султимским состязаниям, а может, и сорвут их вовсе.

Отправлять Халу на такое отчаянное дело было рискованно, но нельзя же сидеть сложа руки! Нельзя допустить поддержки народом другого принца. Наследник уже есть, и мы собираемся его освободить! Однако на первом месте стояла совсем другая цель, для которой иллюзия Халы служила отвлечением, а моя песчаная буря – прикрытием.

Мы хотели проникнуть во дворец.

Можно отвлечь и в то же время послужить общему делу. Что-то подобное сказала Шазад, когда пыталась вызволить меня из гарема, а Изз в виде гигантского рухха бросал с неба листовки. Я бы сказала иначе: две мишени одной пулей – так понятнее. Один план – две цели.

С площади донёсся крик: иллюзия Халы начала работать, проникая в людские головы. На мгновение я потеряла сосредоточенность, ослабляя власть над песком. Боль в боку тут же отпустила, и от внезапного облегчения нестерпимо захотелось опустить руки и отдохнуть, но я поспешно сжала пальцы, возвращая прежнюю муку. Тёмная бурлящая туча накрыла площадь, заслоняя нас от взглядов толпы. Стараясь уменьшить боль, я переступила с ноги на ногу, и буря послушно сдвинулась, повторяя моё движение.