После школы мы заскочили в «Лорен Хаус», наше любимое кафе на Милборн-стрит. Как обычно, шестой столик справа у окна, официантка Нэнси, молочный коктейль, овощной салат и куриные наггетсы.

– Как Майкл? – спросила я у Нэнси.

Майкл – восьмилетний сын двадцати восьми летней Нэнси. Его отец, Ник, шесть лет назад ушел к стриптизерше, бросив бедную Нэн одну с маленьким Майклом. Иногда я помогала ей и с малышом, пока Нэн работала за троих, чтобы устроить Майкла в детский сад. Сейчас у Нэн большие проблемы с деньгами – в прошлом месяце Майкл тяжело заболел, и все деньги им пришлось потратить на лечение. Нэн уже заложила дом, но малышу нужны ещё две операции.

– Майклу сегодня лучше. Кстати, он всё спрашивает, когда ты зайдешь.

– Я обязательно забегу сегодня или завтра, тем более, у меня есть подарок! Мы с Алексом и Джей скопили немного карманных денег, так что скоро у Майкла появится машинка на радиоуправлении.

– Ребята, вы чудо! Но мне как-то неловко брать у вас что-то. Вы ещё школьники, а я в силах заработать и сама.

– Нэн, тебе сейчас нужна помощь, и нам это не составляет труда. Позволь нам помочь, это от чистого сердца, ведь мы все любим малыша Майкла! Даю слово, когда-нибудь я найду деньги на операции, и мы с ним снова сходим на его любимую игровую площадку.

На глазах Нэн выступили слёзы. Она вздохнула и, развернувшись в сторону кухни, дрожащим голосом сказала:

– Ну, я за наггетсами. Они, кажется, уже готовы.

Когда Нэнси ушла, Джей спросила:

– Мишель, ты очень к ней добра, но скажи на милость, где ты собирается найти несколько тысяч долларов? Зачем ты вселила надежду в Нэн, если даже для себя таких денег достать не можешь?

– Я уверена, я найду способ. Ведь речь идет о жизни Майкла, Джей!

– Я хочу верить, но ты же сама знаешь, твоя тётя умерла от того, что мы не успели найти деньги на операцию.

– Джей, не надо, – вмешался Алекс.

– Ничего… – ответила я.

Очередное напоминание о тёте Норе. Я даже потеряла аппетит.

– Как бы я не любила Майкла… Его спасёт только чудо.

– Да, Джей, чудо! Но это чудо не произойдет, если мы будем сидеть и ждать, пока Нэн принесет дурацкие наггетсы! – я соскочила с дивана. Я сорвалась, мысль о тёте Норе не давала покоя. – Нора умерла, потому что мы не дали ей это чудо! Я не дала ей его!

Джей сидела молча.

– Мишель, не надо. Это было год назад, и ты в этом не виновата, – начал успокаивать меня Алекс. Он всегда вставал между мной и Джей, когда мы ругались. – Нора была прекрасной, и ты знаешь, её все любили. Мы найдем способ помочь Майклу! Обязательно найдем!

Я опустилась на диван. Воспоминание о моей родной Норе выгнало из головы всё: даже мысль о Ричи Нэшэ.

– Прости, Мишель… Я не хотела, – начала Джей.

– Вы правы. Мы не виноваты… Никто не виноват, – сказала я отстраненно.

Нэнси вынесла поднос с наггетсами.

– О, кажется нам уже принесли дурацкие наггетсы, – улыбнувшись, сказал Алекс. И мы засмеялись.

Секунду назад мне хотелось разрыдаться, уйти прочь из кафе и никогда сюда не возвращаться. Так же я чувствовала себя год назад, когда умерла Нора.

А всё-таки хорошо, что у меня есть друзья. Когда мне грустно, они смешат меня наггетсами. Как же хорошо. И уже почти не грустно.

Тёте Норе было двадцать девять, когда врачи обнаружили у неё сердечную недостаточность. Для моей мамы, её старшей сестры, это прозвучало как приговор, а я верила, что она справится. Норе нужна была пересадка сердца, но у нас не было такого количества денег, чтобы достать ей новый «моторчик».

Когда Нора лежала на больничной койке, она шутила и рассказывала, как в будущем выйдет замуж, и у неё будут две прекрасных дочки. Одну она назовёт Мишель, в честь своей «мечтательной до умопомрачения племянницы». Но замуж Нора так и не вышла. Она умерла через полтора года после обнаружения диагноза – не дождалась нового сердца.