Виктор Иванович после отъезда Захара прилег на диван, стоящий здесь же, в кабинете, и, закрыв глаза, стал думать. Он догадывался, что Захару могут предложить. Наверняка информация об уходе из города сил ополчения дошла до «укров». Город придется сдать, и не только Славянск. Большую часть Донбасса придется отдать противнику, иначе никак. Территория региона огромна, а сил удерживать такую площадь попросту нет. «Удивительно, что мы до сих пор удерживаем Славянск, – в очередной раз подумал Виктор. – Тысяча с небольшим бойцов, большая часть из которых – мало обученные, не имеющие опыта мужчины, воюющие благодаря своему патриотизму и желанию быть независимыми. Тысяча против армии страны, у которой множество различного вооружения против нашей одной самоходки и нескольких артиллерийских орудий. Украинская армия непрофессиональная и не подготовлена к реальным боевым действиям – это факт. Именно поэтому мы еще живы. Но каждый день, каждая атака, каждая смерть украинского солдата делает эту армию более агрессивной. Если в начале АТО военные не хотели воевать против народа Донбасса, то уже сейчас они не чураются обстреливать городские районы, где живут мирные жители. Мы сами их учим: убивая врагов, мы заставляем их сослуживцев обозлиться против нас. Они начинают понимать закон войны: либо ты убьешь, либо тебя. У нас все наоборот: каждый погибший ополченец отпугивает желающих вступить в наши ряды. Добровольцы со всего мира ежедневно подъезжают в город, но остаются лишь единицы. Услышав автоматные выстрелы, разрыв артиллерийского снаряда, эти горе-добровольцы без объяснений уезжают в спешном порядке. Некоторые хитрят: говорят, что поедут защищать тот или иной город, деревню, поселок. Но там не ведутся боевые действия. Зачем вы там нужны? Здесь война, вы нужны именно здесь, а не в другом месте. Город придется сдать в ближайшее время, территория боевых действий растянулась, и ополчению необходимо сгруппироваться, собраться в единое целое, чтобы была возможность дать отпор „украм“». Иваныч резко встал с дивана и подошел к карте, висевшей на стене.

Захар ехал по изуродованному воронками ночному шоссе – участок, подконтрольный войскам АТО. Подъехав к указанному месту, боец увидел приближающиеся фары. Поравнявшись с БМП, Захар остановил машину. Из броневика вышли два вооруженных бойца в черной форме и масках.

– Где Миха? – спросил Захар.

– Он ждет тебя. Сейчас мы оденем тебе мешок на голову и отвезем к нему. По-другому ничего не выйдет.

– Ну тогда встречи не будет, – процедил Захар и открыл дверь машины, собираясь сесть.

– Тогда ты умрешь, – военный махнул рукой, и ствол пулемета, установленный на боевой машине пехоты, уставился на ополченца.

– А Миха – трепач, оказывается, – сдерживая ярость, сказал Захар.

«– Ну это ты ему сам скажешь», – сказал боец АТО, надевая на Захара наручники и мешок на голову.

Ехали долго, без остановок. Наконец Захара вытащили из машины и куда-то повели. Сняли с головы мешок, он зажмурился от яркого света. Постепенно глаза привыкли, и он увидел улыбающегося Миху, сидевшего в большом кожаном кресле.

– Здорово, Захар! Парни, снимите с него наручники и оставьте нас, – приказал он молчаливым бойцам.

– Ну ты и сука! Что за хрень? Сказал бы сразу, что меня повезут, как барана, я бы не поехал.

– Вот только поэтому и не сказал. Ты уж извини, меры предосторожности. Да ты присаживайся, братан, выпьешь? Да ладно, Захар, не злись. Просто не могу рисковать. Прости, братишка, – сделав смешную гримасу, сказал Миха.

– Где это мы?

Захар осмотрелся. Богато обставленное помещение без окон: картины на стенах, кожаная мебель, кондиционеры, наполнявшие всё помещение свежим, прохладным воздухом.