На корабле-невидимке время текло в своем особом темпе, своими циклами. Все люди на борту спали, если не считать несущих вахту наблюдателей и ремонтных рабочих. На тускло освещенных палубах было тихо. В затемненном помещении, где стояли аксолотлевые чаны, взад и вперед расхаживал раввин, бормотавший свои талмудические молитвы.

Глядя на монитор следящего устройства, Шиана внимательно наблюдала за действиями старика, готовая в любой момент предотвратить новую диверсию. Когда саботажник убивал трех детей гхола и аксолотлевый чан, он смог выключить камеру наблюдения, но баши Тег сделал все, чтобы такое впредь не могло повториться. Теперь все было под контролем. Как бывший доктор школы Сукк, раввин имел доступ в медицинский центр; он часто проводил время с чаном, который навсегда остался для него женщиной по имени Ребекка.

Несмотря на то что старик ответил на все вопросы Вещающей Истину, Шиана не доверяла ему. Вопреки всем ее усилиям, диверсант и вредитель продолжал безнаказанно оставаться на борту. Недавнее появление светящейся сети возвестило о приближении Врага, напомнило пассажирам о реальной угрозе. Теперь сеть видели все. Опасность отнюдь не миновала.

На подставках стояло три относительно новых аксолотлевых чана, это были добровольцы, которые, как и рассчитывала Шиана, отозвались на ее просьбу. Эти три чана продуцировали жидкий меланж, который медленно капал в специальные флаконы, но уже были начаты приготовления к имплантации в одну из маток новых клеток из пробирки Скитале. Из нового эмбриона вырастет еще одна значимая фигура прошлого. Никакие диверсанты не заставят ее отказаться от величественного проекта.

Раввин стоял перед новыми чанами, все его напряженное тело буквально источало омерзение и отвращение.

– Я ненавижу вас, неестественные, безбожные, – бормотал он, обращаясь к бесформенным телам.

Внимательно понаблюдав за поведением старика, Шиана встала и направилась в медицинский центр. Оказавшись на месте, она неслышно подошла к раввину.

– Разве честно ненавидеть беззащитных и беспомощных, рабби? Эти женщины ничего не чувствуют, ничего не воспринимают, они перестали быть людьми. За что же вы презираете их?

Он резко обернулся, свет отразился от стекол его очков.

– Перестаньте шпионить за мной. Я хочу побыть один, чтобы помолиться за душу Ребекки. – Ребекка была когда-то его любимицей, стремившейся противопоставить свой интеллект интеллекту раввина; старик так и не простил ее за решение добровольно стать чаном.

– Даже за вами приходится наблюдать, рабби.

Гнев окрасил румянцем его высохшую кожу.

– Вы и ваши ведьмы могли бы прислушаться к предостережениям и прекратить ваши гротескные эксперименты. О, если бы Досточтимые Матроны убили Скитале, когда уничтожали все планеты тлейлаксу, то было бы утрачено все это ненавистное знание о чанах и гхола.

– Досточтимые Матроны охотились и за вашим народом, рабби. У вас и тлейлаксу один общий враг.

– Но это совсем не одно и то же. Нас несправедливо преследовали всегда, но тлейлаксу получили то, чего они, без сомнения, заслуживали. Их собственные лицеделы, насколько я знаю, ополчились против них. – Он отошел от горы плоти, отвернувшись от едкого химического запаха, исходившего от чанов. – Я с трудом могу вспомнить, как выглядела Ребекка до того, как стала этой вещью.

Шиана покопалась в Другой Памяти и попросила помощи у голосов предшественниц. На этот раз помощь пришла, и она нашла то, что искала, словно перелистав древние архивные записи. Та женщина выглядела очень изящно, в своем коричневом платье и с заплетенными в косу волосами. Она носила контактные линзы, чтобы скрыть синеву белков, выдающую пристрастие к специи…