– Ну и кусачая сидит у тебя в приемной чувиха. Где ты, Степка, откопал эту мымру. – Хохотнул насмешливо Крестелевский, увидев однажды в приемной Балыкина новую секретаршу. За бедняцкой "честной" внешностью проглядывало нечто обещающее.

– Как же! Артиска, понимаешь ли! – Взъерошился бакалейщик. – Вроде в ГИТИсе учится, если не брешет. Мать чахоточная. Жить не на что. Ни чо, Валерьянович, роги-то девке я обломаю. После медосмотра, сам понимаешь, звякнул гинекологу. Не сверленая, оказалась, девица. Первачек! Злюки, – они темпераментнее. Дай мне пару месячишков… Не у таких пломбу срывал…

– Не-а! Не обломать тебе этого бесенка и за полгода. – Подзадорил Валерианович Ивановича.

– Ты чего, Костя, заявился? Дело есть, – давай гутарь за дело. У меня ревизия, понимаешь ли, на носу, а ты базар разводишь…

– Брось дуру гнать, Степа! Больно боишься ты ревизоров…

– А чего я боюсь? – насторожился Степан Иванович.

– Боишься, что девку у тебя из предбанника уведу… – Ляпнул Крестелевский наотмашь и удивился на себя: зачем эту чушь ляпнул… Немного поудивлялся и озорство собственное ему понравилось.

– Да, ты оборзел, Константин Валерианович! – пролепетал старый боров. – Блядун ты известный, но поимей же совесть… Мы же с тобой давние кореша. Нельзя же так наглеть… На что тебе эта зачуханная пигалица! Гляди какие телки у тебя пасутся. Перестань хамить, прошу…

Как только Крестелевский понял, что Степана охватил мандраж, как только услышал стоны борова о пощаде, сердце так и вспыхнуло. И так захотелось отбить замухрышку, так захотелось потешиться…

– Трахнешь за два месяца свою козочку, даю сотню. А не трахнешь, – ты мне платишь пятьсот…

– Да пошел ты!..

– Идет! Вот если затащишь пигалицу в койку за месяц, моя ставка удваивается… А если этот гадкий утенок еще действительно окажется и целкой, – заплачу все две тысячи… Только так!

– Можешь сразу же и рассчитаться, говнюк. – Захохотал Балыкин, толкая опешившего гостя в бок толстым пальцем, укороченным ровно на одну фалангу. – Гинеколог после медосмотра сотрудников сама удивилась, как девка дотерпела до девятнадцати лет без мужика…

– Не суетись, дорогуша. Докажешь, что пробил целку, – два куска твои…

– Якши. – С облегчением произнес Степан Иванович. – И это все, что тебя Ко мне привело? Скажи по дружбе, какой же это подлец растрепался тебе про мою Катерину…

– Мне начхать на твою дурнушку, – слукавил в свою очередь Константин.

– Катюшенька, организуй, милая, пару стакашков и легкий закусончик… – Проворковал Степан Иванович, распахивая дверь…

Ответа не последовало…

– Заинька, ты слышала просьбу своего шефа? – Бакалейщик покраснел от злости, вышел за дверь.

– Слышала. Слышала я вас… Это не входит в мои обязанности, – змеей прошипела секретарша, надеясь, что ее не услышит гость…

"О! А Степку-то уже охомутали! – Совсем развеселился Константин Валерианович. – Через пару месяцев дрессировки – он точно будет шаркать перед сучкой на полусогнутых.

Не такая уж сквалыга эта девчонка. Мозги у нее есть. Придется, видимо, Степану поделиться своей жемчужиной. Не детей же нам рожать… Полюбимся разок другой, тогда и думать будем, а сейчас надо ковать пока горячо… Главное затащить в койку… Сейчас это самое главное. Может быть, мое любопытство не имеет под собой никакого основания…

– Да ладно Балыкин, обойдемся без чая. – Засмеялся Крестелевский.

– Хер с тобой!– Запыхтел оскорбленный Балыкин. – Но если я не уложусь в срок, девку ты не трогаешь, договорились?

– Но как я узнаю, что ты меня не кинул?

– Я сделаю фотографию, когда она будет совсем голая… – Хохотнул как зарыгал бакалейщик Балыкин.