– Раньше у нее были крылья, – произнес Тристан, подходя ко мне сзади, – но Джаред разрушил их в день смерти своей матери. Ударил молотком по статуе, крича, что ангелы – придурки.

Меня пробил озноб.

– Он потерял обоих родителей к восьми годам. Думаю, несложно понять, что он перестал верить в высших фантастических существ.

– А что насчет вас? Вы верите в высшие силы?

Добрая улыбка тронула уголки его губ.

– Il y a bien trop de merde dans ce monde. – «В этом мире слишком много дерьма». – Если кто-то и присматривает за нами, то получается у них отстойно. Но, эй, если ты во что-то веришь, я буду последним, кто осудит.

– Спасибо.

– За что?

За то, что восстановили мою веру в человечество.

– За то, что были милы со мной.

Улыбка Тристана стала немного оживленнее.

– Обычно это прилагательное не ассоциируется с моей персоной.

За плечом Тристана колыхнулись тяжелые портьеры, как будто кто-то раздвинул их и затем отпустил. Это окно в кабинете Джареда или в логове, кишащем инкубами?[21]

– Машина нас уже ждет, – голос Тристана отвлек меня от дома.

– Машина?

Мужчина направился к въездной арке, изнутри тоже выкрашенной в кроваво-красный цвет.

– Джаред попросил отвезти тебя домой, что я и собираюсь сделать.

Я поспешила сказать то, что не произнесла раньше:

– Я умею ходить. Я бы предпочла пройтись пешком.

Тристан открыл дверь.

– Прости, Лей, но если я проигнорирую приказ Джареда, то поплачусь за это.

Я побледнела.

– Поплатишься? Как?

– Не забивай свою хорошенькую головку тем, как Джаред наказывает нарушителей.

– Вы не можете говорить такое и ожидать, что я не буду беспокоиться.

Мужчина подошел к черному городскому автомобилю, мало чем отличающемуся от того, который ранее забрал его друга. Возможно, это была одна и та же машина.

Я поплелась за ним.

– Тристан, вы беспокоитесь о своей жизни? Я могу помочь вам выбраться…

Его брови сошлись на переносице, а затем он расхохотался.

– Я обязан Джареду своей жизнью, Лей. К тому же мне нравится моя работа. Некоторые могли бы даже сказать, что я отлично с ней справляюсь. Если бы они все еще были рядом, чтобы говорить о моих подвигах.

Тристан подмигнул мне, будто это было забавно. Но если эти люди не были рядом, значит… Я вздрогнула.

Он кивнул на заднее сиденье.

– Залезай.

Я хотела отказаться, особенно после его последнего комментария, но все же нырнула в машину. Как хорошо, что я бессмертна.

Как только Тристан устроился рядом со мной, седовласый водитель взглянул в зеркало заднего вида.

– On va chez vous, месье Тристан?

«Едем к вам домой?»

– Non[22]. Мы подвозим домой мою спутницу. Сен-Жермен, верно?

Я разинула рот.

– Как…

– Обычно туристы останавливаются там.

Ох.

Водитель отъехал от тротуара.

– Où à Saint-Germain?

«Где именно в Сен-Жермен?»

– Odéon, – ответила я, вспомнив название с карты.

Тристан провел пальцами по своим посеребренным черным волосам.

– «Одеон» – это станция метро, Лей.

– Оттуда недалеко идти.

– Сейчас пять часов утра, – заметил Тристан. – Я не высажу тебя напротив станции метро.

– Я сама дошла до вас.

– Тогда я тебя не знал.

– Правда, Тристан, все в порядке.

– Лей…

Эх.

– Хорошо. – Вряд ли мы еще увидимся. – Торговый переулок Сен-Андре.

Эта мысль испортила мое и без того подавленное настроение. Неудивительно, что никому так и не удалось перевоспитать Джареда Адлера. Я обдумала каждую минуту, которую он мне выделил. Могла ли я сделать что-то иначе или он вышвырнул бы меня вон, что бы я ни сказала? Я все еще размышляла об этом, когда водитель подъехал к обочине бульвара Сен-Жермен.

Я вышла, и Тристан тоже.

– Вы же не собираетесь провожать меня до двери, да?

Наши кварцевые обители были видны только существам с ангельской кровью. Так что вряд ли он увидел бы что-то, кроме обычного человеческого подъезда, если бы заглянул внутрь гильдии. Тем не менее я сомневалась, что мои собратья неоперенные и офанимы оценят, если грешники будут знать о местоположении дома.